Мемуары Мойши

Приняли нас весьма доброжелательно. Выделили огромную тридцатиметровую комнату с шикарной террасой. Вечером того же дня назначили встречу с чиновницей, курирующей поступающие потоки эмигрантов. Она провела с нами обстоятельную беседу, разъяснила правила пребывания здесь и заполнила документы. Этот лагерь был перевалочным. Многочисленных еврейцев, притащившихся со всех концов России и стран СНГ, отправляли отсюда в другие лагеря, или, как их тут называют, хаймы. Ехать нам предстояло через пару недель, а пока оставалось наслаждаться тихими днями эмигрантской жизни. В первый же день нам выдали деньги, не в долг, а безвозмездно, где-то марок сто пятьдесят или двести, если мне не изменяет память. Это событие сильно подняло настроение, и я подумала, что если финансовые дела и дальше пойдут так бодро, то вскоре мы сможем накопить приличную сумму, даже и не подозревая, что подкопить денег нам не удастся еще долгие годы.

На дворе стояло лето, которое вкупе с потрясающей немецкой природой принесло спокойствие и умиротворение в наши измученные перестройкой души. Бад-Пирмонт оказался прелестным курортным городком. Здесь были обалденный парк с озерами, кишащими зеркальными карпами; концертные залы, лесные массивы и почти полное отсутствие светофоров! Просто дисциплинированные водители как вкопанные останавливались перед переходом, давая пешеходам спокойно пройти по нему! Вечерами мы выходили с Левкой на прогулку и удивлялись тому, что люди здесь так рано ложатся спать (темными вечерами ни в одном доме не светилась ни одна лампочка). Позже нам объяснили, что окна просто-напросто закрываются непроницаемыми жалюзи. Днем мы разгуливали по магазинам, знакомясь с товарами, которых не было тогда в России. И впервые, после длительного российского воздержания, сделали мне большую покупку – брюки за целых сто марок! Как оказалось впоследствии, это было крайне недальновидно и расточительно, потому как здесь можно одеться всего на пять-десять марок и выглядеть довольно прилично. Истинную цену деньгам мы узнали гораздо позже.

Через три дня Эльку отправили в местную школу, и на наше удивление, ребенок, хоть практически и не знал языка, пошел туда с радостью. В первый же день общительная Элька подружилась с ребятами и все последующие дни до отъезда с удовольствием посещала местное учебное заведение.

В последние перед эмиграцией годы, работая с детьми в качестве преподавателя танцев, я выезжала с ними на гастроли в Гамбург. Это было мое первое посещение Германии и вообще заграницы. За зарубежную поездку в творческом центре между педагогами и коллективами шла беспрецедентная борьба. В конечном итоге в списке счастливчиков оказался мой танцевальный коллектив, состоящий исключительно из мальчиков, детский театр мод с невнятной руководительницей Юлией Владимировной и цирковой кружок под руководством педагога по фамилии Петров. Кроме того, с нами, разумеется, поехала заместитель директора дома творчества, бывшая комсомольская функционерка Нина Алексеевна и задрипанный корреспондент одной из питерских газет Валера, собирающийся в ближайшее время впервые стать отцом. В его функции входило освещение нашего заграничного турне.

По приезду в Германию нас поселили в доме престарелых в пригороде Гамбурга, где мы тоже дали концерт для стариков, вызвав неподдельный восторг последних. Ребята с успехом выступали в школах и на уличных площадках. Выступления чередовались с экскурсиями и прогулками, педагоги парами выезжали в город, чтобы побродить по изобилующим товарами магазинам. Настал и наш, с циркачем Петровым, черед, и, оставив детей на попечение других руководителей, днем мы выехали в Гамбург, где приятно провели время до вечера. Вот только с наступлением темноты очень растерялись, не зная и не ведая, как нам добраться до нашего местопребывания. Кое-как разузнав, какой автобус идет в те края, а надо сказать, что ни Петров, ни я немецким не владели, мы вошли и купили билеты, не зная точно на какой остановке выходить. Водитель ничего объяснить нам не смог, за окошком стояла кромешная тьма и, в отчаянии обсуждая с Петровым катастрофическую ситуацию и оглядывая редких пассажиров, я в сердцах произнесла:

– Господи! Да кто-нибудь знает, когда нам выходить?!

И тут, как гром среди ясного неба, раздалось на чисто русском:

– Я знаю!

Парень, оказавшийся бывшим соотечественником, буквально за руку привел нас к воротам нашего временного пристанища, за что мы были ему безмерно благодарны. Стало понятно, что тут полно земляков и даже без знания языка никогда не пропадешь!