Читаем Мемуары непрожитой жизни полностью

Не то чтобы ее вообще в школе не было – у нее был другой класс. А в нашем осталось только человек пять-шесть знакомых.

Директриса читала очень доходчиво. На первом же уроке меня вызвали к доске, закрепить пройденное. Я ответила строение молекулы метана без запинки. Но поставили… четыре.

«Для средней школы очень хорошо», – пояснила мне директриса, – «но до институтского уровня не дотягивает».

Вообще, в химии она гений педагогики.

А вот ее муж, бывший военный, переучившийся на учителя физики, с учениками не мог найти контакт. Мы для него – инопланетные жители. К тому же он был очень стар.

Девочек он называл «звездочетами» – якобы они отлично считают звезды на погонах. Но в то время мы были далеки от этого. В наш мир уже вторгся и обосновался Голливуд, и каждая была согласна минимум на Джона Коннора. Хотя некоторые – на Алика.

Физик – ископаемое в нашей школе.

Вскоре случился скандал: он подрался с одним учеником из нашего класса. Так подрался, что они катались, сцепившись, по полу.

Ученическая общественность возмутилась, и мы начали борьбу с этим педагогом. Нашпигованные демократическими истинами ученики написали директору петицию о том, что не желают учиться физике у этого учителя. Развернулся сбор подписей в десятых и одиннадцатых классах.

Закончилось все просто. Учеников старших классов собрали вместе, вошла директриса с нашей петицией и объяснила: «Эта писулька ничего не значит. Владимир Борисович – аттестованный педагог, а вы – несовершеннолетние!». И порвала бумагу на наших глазах.

Мы обратились к родителям, но они нас не поддержали.

И даже бабка Нина не поддержала меня.

<p>В гостях у Сары</p>

Мне тогда казалось, что коммуналок больше, чем у мамы на Обводном, не бывает. Но только до тех пор, пока я не побывала в гостях у Сары.

Она жила на Сенной. И если у нас была коммуналка на девять семей, то у Сары – на пятнадцать.

Дом выходил фасадом на канал Грибоедова. Треугольный, если смотреть сверху, с двором-колодцем посередине.

Коридор в Сариной квартире опоясывал весь дом по периметру. Из окон кухни, выходящих во двор, пахло сыростью и помойкой.

«Достоевщина», – смеялась Сара. – «Это дом старухи-процентщицы».

В самом деле, Фёдор Михайлович очень подробно описал в «Преступлении и наказании» путь Родиона до рокового дома. По всему выходило, что это Сарино жилище и есть.

В коридоре тускло светили лампы. Позже Сара заменила их энергосберегающими.

Хранилище памяти Сары:

«С энергосберегающими лампами смешно получилось. Мои знакомые экскурсоводы проводили для немецкой делегации экскурсию по памятным литературным местам Санкт-Петербурга. И им предложили зайти в нашу квартиру, чтобы окунуться в атмосферу города Достоевского. Немцы очень захотели посмотреть жилище процентщицы и предложили заплатить за экскурсию. Но я денег не взяла, а попросила их купить коробку энергосберегающих ламп».

«Зато окна выходят на Исакий», – улыбалась Сара.

Нас, нескольких бывших одноклассников, пригласили в комнату.

А там, как и везде у Сары, – шик!

Таких штор нет и в Филармонии.

Пахнет свежими булочками.

Алик сел напротив окна и стал смотреть поверх крыш.

Хранилище памяти Сары:

«В этой комнате помещается около сорока человек. И мест посадочных около двадцати. Однажды я пошла слушать стихи в Ленинградский Дом писателей. Молодые таланты собрались, но не было электричества, и чтения отменили. Все расстроились. И тут я вылезла, как обычно. “Пойдемте”, – говорю, – “ко мне”. И все пошли. Взяли несколько бутылок вина, читали и шумели до самого утра. Хорошо еще соседи все это выдержали».

Мы ели вкусные булочки и смотрели фотографии нашего девятого класса, уже не существующего.

<p>12.05.2015 года.</p>

Как я попала тогда к Саре? Не помню. Видимо, так, как я обычно куда-то попадаю.

А Сара, она как солнце – дарит свет всем окружающим.

<p>Коля</p>

Зачем я это рассказываю?

В ту пору случилась история, которая может случиться только с Сарой.

Денис, воспитанный в идеалах добра, привел откуда-то знакомого – юношу на два года старше себя, на тот момент бездомного. И как-то так произошло, что он поселился у них, в этой коммуналке.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии