Мемуары Остарбайтера

Наступила ночь, а это наказание выше среднего. Одиночество в четырех стенах 2х5 м. изматывает душу больше физических наказаний. Там тело переболело, а моральный дух только крепчал, а здесь давление на психику и если применить пытки, то человек скажет не только, что знал, но и не ведал. На третий день пришёл старшина, после завтрака. Поговорили о разном и он сказал, что кто не прошёл в офицеры направят в Калининград, в том числе и тебя. Попрощались. После обеда за мной пришли. Из части приехал замполит полка по служебным делам, а из роты командир взвода и старшина Матвеев за мной.

Моральное воспитание

Я сидел в камере и думал, как мне теперь быть самому. Мне стыдно будет смотреть в глаза своим сослуживцам, за свой гнусный и низкий поступок. Что я им скажу, если спросят, зачем я так сделал?

Но встретили меня мои командиры и друзья не осуждающе, а одобрительно. Я спросил, а как в роте отреагировали на мой, из рук вон выходящий поступок? Сказали, да каждый по-разному, но на бюро комсомола тебе придется покраснеть.

Первым провёл беседу со мной командир роты капитан Левченко. Прозвище мы ему дали «дарданеллы», потому что, когда он был злой, за что-нибудь, особенно на учениях, то в это слово у него уходило всё зло. И когда он со мной беседовал, т.е. читал мне мораль, то сказал: «Ну „дарданеллы“, ты Юра, здорово меня подвёл». Я понял, что ему за меня досталось и он это выразил одним словом.

На заседании комсомольского бюро и на комсомольском собрании меня «чихвостили» хорошо, но всегда говорили: «Он у нас отличник боевой и политической подготовки, но своим поступком очернил своё высокое звание комсомольца, но учитывая строгое административное взыскание, вынести ему выговор по комсомольской линии, без занесения в личную карточку» — предложил секретарь комсомола батальона. Потом выступил секретарь партбюро роты старшина Буров Михаил, который осудил мой поступок, но сказал, что мы с Глушко Юрием работали рука об руку, при подготовке к тактическим учениям роты и в других сложных вопросах, и поддержал комсорга батальона, на чём и порешили. Объявили мне выговор без занесения в учетную карточку. Перед моей демобилизацией, выговор был снят.

Но всё это, я перенёс с большим стрессом. Болела голова, пропал аппетит. На строевые занятия я не ходил, т.к. был помощником заместителя ком. роты по технической части и больше находился в автопарке, в гараже и в механических мастерских. Всё это отразилось на моём здоровье.

Болезнь и госпиталь

Дал о себе знать хронический гастрит. Меня положили в медсанбат на обследование и лечение. Среди посещающих сослуживцев, пришёл и Алексей библиотекарь, земляк. Принёс интересную книгу, как сейчас помню «Дети капитана Гранта». Обговорили события, произошедшие со мной.

Он говорит: «Я же тебе говорил, что куда тебе в офицеры с таким „тёмным багажом“ за спиной, а конституция — это закон не для криминалистов, а особисты, всегда вовремя, вставят шпильку, где им надо». Подбодрил меня и ушёл, а я с головой окунулся в чтение.

Шли дни, состояние не улучшалось. Ни диета, ни микстура, ни таблетки не помогали и на врачебном совете меня, и ещё несколько человек решили отправить в госпиталь в г. Гера в пределах 130—150 км. от г. Галле (3). Со мной, из нашей роты, попал Николай Герасимов. Нас везли в автомашине без тенда. Помню день выдался солнечный, тёплый, начало осени. Вдоль дороги растут фруктовые деревья. Какая яблоня или груша понравятся, там и останавливались и прямо с автомашины рвали фрукты.

Город Гера раскинулся у подножья Альп, где в 1945—1946 гг. нам приходилось нести погранслужбу с Чехами. Бывший немецкий военный госпиталь расположен на окраине города. На посту у ворот нас остановили, проверили документы и количество больных, автоматически открылись ворота и мы подъехали к приёмному корпусу. Здесь нас распределили по разным корпусам. Больше всех было с болезнями ЖКТ и 7 человек положили в терапевтический корпус.

Я с Николаем попал в одну 4-х коечную палату. После разных обследований на рентгене обнаружили язву желудка. Опять режим, диета, микстура, таблетки. Завтрак, обед, тихий час, полдник, ужин. Свободное время. Лекции, кино. Кино — те же фильмы, что и в части, но там ходили солдаты поспать, а здесь этого не требовалось.

На вторую неделю, нас язвенников начали лечить сном. В обед начали нам давать, два раза в день, в мензурках по 30мг. — люминал. Я его никогда не забуду. Не успеешь дойти до койки, уже спишь, вечером добавят. Спишь и ночью и днём. И так 5 суток спим, не кушавши. В туалет водили санитары, потому что идёшь, как пьяный об стенку держишься, а если упадёшь, то там и спишь, особенно ночью, пока санитары не уведут в палату. Люминал — хорошее средство для импотенции. После него долго на девушках красоты не замечаешь.