Мемуары папы Муми-тролля

Со смешанным чувством взял я стакан и обратил свой взор на трон Самодержца. Король был весь сморщенный и вовсе не походил на меня. Что я испытывал при этом: разочарование, а может быть, облегчение? Момент, когда глядишь на трон, торжественный и важный. У каждого тролля должно быть то, на что он может смотреть снизу вверх (и, разумеется, то, на что он смотрит сверху вниз), то есть нечто, вызывающее благоговение и благородные чувства. И что же я увидел – короля с короной набекрень, цветами за ухом, короля, хлопавшего себя по коленкам и так сильно отбивавшего ногой такт, что трон качался. У трона стояла туманная сирена, в которую король трубил каждый раз, когда хотел обратиться к кому-нибудь из подданных. Нужно ли говорить, что я был ужасно смущен и удручен.

Когда туманная сирена наконец умолкла, Фредриксон сказал:

– Имею честь поздравить. С первым столетием.

Я тут же сделал салют хвостом и сказал не своим голосом:

– Ваше величество Самодержец, позвольте пришельцу из дальних стран принести вам свои поздравления. Этот миг я запомню надолго!

Король удивленно уставился на меня и захихикал.

– Ваше здоровье! – воскликнул он. – Вы промокли? Что сказал бык? Не собираетесь ли вы утверждать, что никто из вас не свалился в бочку с сиропом? Ах, до чего же весело быть королем!

Тут королю надоело говорить с нами, и он опять принялся трубить в туманную сирену.

– Эй, верные мои люди! – закричал он. – Да пусть же кто-нибудь остановит эту карусель. Спешите все сюда. Сейчас будут раздавать выигрыши!

Карусели и качели остановились, и все сбежались к королю.

– Семьсот один! – выкрикнул король. – У кого семьсот один?

– У меня, – сказал Фредриксон.

– Пожалуйста! Пользуйся на здоровье! – сказал Самодержец и протянул ему прекрасную механическую пилу, точно такую, о какой Фредриксон давно мечтал.

Король выкликал новые номера, подданные выстроились у трона длинной вереницей, смеясь и болтая. Все от мала до велика выиграли что-нибудь. Все, кроме меня.

Юксаре и Шнырёк сложили свои выигрыши в ряд и принялись их тут же уничтожать, ведь это были, главным образом, шоколадные шарики, марципановые хемули и розы из сахарной ваты. А у Фредриксона на коленях лежала целая груда полезных и интересных вещей, большей частью это были инструменты.

Под конец Самодержец сошел с трона и крикнул:

– Дорогие мои! Дорогие мои бестолковые, шумливые, неразумные подданные! Вы получили то, что вам больше всего подходит, и ничего другого вы не заслуживаете! Наша столетняя мудрость подсказала Нам спрятать яйца в тайниках трех типов. Первые Мы устроили в таких местах, где легко споткнуться, для тех, кто носится без толку туда-сюда и вдобавок слишком ленив, чтобы искать, – и это выигрыши съедобные. Вторые – для тех, кто ищет спокойно, методично и рассудительно. Это выигрыши, из которых можно что-нибудь смастерить. А для выигрышей третьего типа Мы выбрали тайники с фантазией. И эти выигрыши вовсе ни на что не годятся. Слушайте же, дорогие, неисправимые, неразумные подданные! Кто из вас искал яйца в самых причудливых тайниках: под камнями, в ручьях, в верхушках деревьев, в цветочных бутонах, в собственных карманах или в муравейниках? Кто нашел яйца с номерами шестьдесят семь, четырнадцать, восемьсот девяносто, девятьсот девяносто девять, двести двадцать три и двадцать семь?

– Я! – закричал я с такой силой, что невольно подпрыгнул, и почувствовал, что краснею.

И тут же послышался тоненький голосок:

– Девятьсот девяносто девять!

– Иди сюда, бедняга тролль, – сказал Самодержец. – Вот тут бесполезные призы фантазеру. Тебе они нравятся?

– Ужасно нравятся, Ваше величество, – сказал я, задыхаясь от волнения, и уставился, как зачарованный, на свои призы. Двадцать седьмой был определенно лучше всех – украшение для гостиной: на подставке из коралла возвышался маленький трамвайчик из пенки. На передней платформе второго вагона был маленький футлярчик для английских булавок. Номер 67 выиграл мутовку для шампанского, украшенную гранатами. Кроме того, я выиграл зуб акулы, законсервированное колечко дыма и искусно украшенную ручку от шарманки. Можете ли вы понять, дорогие читатели, что я почти простил Самодержцу его недостаточно королевскую внешность и решил вдруг, что он все-таки довольно неплохой король?

– А как же я? – воскликнула Дочь Мюмлы (ведь это, разумеется, ей достался выигрыш 999).

– А тебе, Мюмлочка, я позволю поцеловать Нас в носик.

Дочь Мюмлы вскарабкалась Самодержцу на колено и чмокнула его в старый самодержавный нос, а народ в это время кричал «ура!», радуясь своим выигрышам.

Это был грандиозный садовый праздник. Когда стало смеркаться, в парке Сюрпризов повсюду зажглись цветные фонарики, начались танцы, игры, шуточные схватки и состязания. Самодержец раздавал воздушные шары, открывал огромные бочки яблочного сока, повсюду горели костры, и подданные варили суп и жарили колбасу.

Слоняясь в толпе, я вдруг увидел большую мюмлу, которая, казалось, вся состояла из шариков. Я подошел к ней, поклонился, извинился и спросил:

– Вы случайно не Мюмла?