Мемуары рядового инквизитора. Господин королевский некромант

Правду о том, кем на самом деле был отец Яго Беркана, ему сказала мать, едва мальчик превратился в юношу. Кое-что ему еще раньше открыл лич**, второй друг-телохранитель, который сейчас отстал, ибо мертвым не следует ходить тропами живых.

(**Лич – здесь оживленный с помощью магии мертвый колдун, сохранивший остатки лич-ности и кое-какие магические навыки. Прим. Авт.)

И вот сейчас один принц крови шел благодарить богов за победу, которую он добыл для другого принца крови, своего двоюродного брата, глупого болезненного мальчишки, который по иронии судьбы должен был получить все то, на что не имел прав Яго. Ибо хоть и носил ту же фамилию и воспитывался в том же замке, по крови Яго Беркана не принадлежал к проклятому роду.

Когда отстали лич и Буян, он не заметил и в одиночестве переступил порог часовенки. Тут царил полумрак, пахнувший старым деревом, душистыми травами и почему-то кислым молоком. То ли статую подкармливали этим нехитрым даром, то ли кто-то из служек хранил тут свой перекус.

Статуя была убрана довольно скромно, и Яго, помедлив, скинул с плеч тяжелый, украшенный вышивкой и подбитый мехом колонка плащ. Плащ побывал с ним в бою и в одном месте был навылет прошит стрелой, сбоку на подоле виднелась подпалина, когда край случайно махнул по факелу, а в другом месте от него был отсечен солидный кусок. Да и кровь и грязь из-под копыт коней тоже пятнали его тут и там. Но все равно Яго ни капли не колебался, набрасывая его на плечи статуи.

- Благодарю, - вымолвил, опускаясь на колени. – Благодарю за то, что жив. За то, что за спиною войско. За то, что поле битвы за нами. За то…

{Глупец, }- прошелестело неожиданное.

Яго мотнул головой. Этот голос был так похож на голос его верного лича, что он не сразу понял, откуда он исходит.

- Благодарю за то, что удалось…

{Трижды глупец!}

На сей раз прозвучало громче и четче. И ближе.

{Не о том молишься, не там тратишь силы. Не туда обращаешь взоры…}

Он, наконец, поднял голову. И хотя губы статуи не двигались, понял, почувствовал, кто с ним говорит.

- Госпожа?..

{Кому ты служишь? }

- К-королю. Королю Болекруту Пятому…

{Королю…а мог бы…}

- Знаю.

Вспомнилось то давнее утро, солнечные лучи, пронизывающие воздух, проникая тонкими разноцветными стрелами сквозь витражное окно. Они заполняли зал, и, казалось, все сосредоточились на двух тронах, где восседали король и королева. Тогда впервые рядом с ними был их сын, хрупкий болезненный подросток с нервным и капризным выражением лица. Его двоюродный кузен по отцовской линии. Тот, кто получит все. Вдоль стен выстроились придворные, но он никого не видел, шагая вперед чеканным шагом. Приблизился, преклоняя колено, дождался, пока церемониймейстер произнесет все его титулы и лишь после этого вручил своему дяде верительные грамоты. Тогда еще очередной виток проклятья Беркана еще не настиг его кузенов и кузин. Тогда еще все были живы. Лишь недавно, в разгар войны, пришла весть о том, что скончалась от родов, разрешившись близнецами, жена одного из братьев, а второй упал на охоте прямо под копыта дикого кабана и скончался от ран по дороге к замку, оставив молодую вдову. Именно тогда Яго пришла в голову спасительная мысль вызвать из замка своего троюродного брата, юного Родольфа. Мальчишка уже должен получить его депешу. Он уже должен быть в пути, чтобы встретиться с братом позднее. Но это потом… это несколько лет спустя, когда самый молодой в истории Империи полководец Яго Беркана одержал победу, отбросив войска Унгарии обратно в их предгорья.

{Если знаешь – иди и делай.}

Идти и… Яго покачал головой. Он знал, на что намекает богиня – Болекрут Пятый уже немолод, здоровье его слабеет с каждым днем, а его сын совсем мальчишка. Он слаб и, став королем, во всем будет слушаться своих советников, а советников ему подберет королева-мать. Несмотря на то, что ее супруг все-таки был жив, королева Ханна сумела одного за другим убрать всех верных ему людей, заменив их своими людьми. Королева уже понемногу правила страной, правила железной рукой, но многим не нравилось, что рядом с престолом – женщина, да еще и чужестранка. Вот уже пятнадцать лет страну лихорадит – то соседи не дают покоя, то вспыхивают на окраинах крестьянские бунты, то разбойничьи шайки побивают сборщиков налогов. В трактирах распевают игривые баллады о королеве и ее советниках – мол, большинство совещаний она проводит не просто за закрытыми дверями, но за дверями своей спальни.