«Мемуары шулера» и другое

АДЕЛЬ (одна). Надо бы мне в этот дом 11-бис на улицу Марбо наведаться, вот что... Раз Августина всё равно в бега ударилась, почему бы не попытать счастья... пожалуй, так я и сделаю... (Достаёт из ящика стола свою расходную тетрадку, чернильницу, перо и принимается за подсчёты.) Масло сливочное... гм... почём это у нас сегодня масло-то было? Ладно, запишем шестнадцать франков сорок сантимов... Яйца, восемнадцать франков... Баранья ножка... гм... пусть будет пятьдесят два франка... и это ещё по-божески...

Возвращается Мадлен.

МАДЛЕН. Ох, подруга, плохи наши дела...

АДЕЛЬ. Что там ещё стряслось-то?

МАДЛЕН. А то самое, чего я и опасалась, ругаются.

АДЕЛЬ. Насчёт чего?

МАДЛЕН. Да всё та же история, насчёт отъезда завтрашнего... И теперь уже, представь, месьё выступает, мол, раз она не смогла подыскать себе нового дворецкого, стало быть, завтра они никуда не едут. Вроде в Довиле он собирался всяких важных гостей принимать, и без лакея за столом никак не обойтись. Он это прямо при мне выложил и ещё добавил, что вовсе не хотел меня обидеть. Ну, ты ж понимаешь, я как могла подыграла... Дескать, вполне разделяю мнение месьё, а ей говорю, мол, такой великосветской даме как мадам, никак не пристало появляться там без дворецкого. Да ведь у неё, сама знаешь, одно на уме, только бы отвалить поскорей... И видела бы ты, какую она рожу скорчила!

АДЕЛЬ. Такой удобный случай подвернулся, надо уж было ей всё выложить как есть...

МАДЛЕН. Ещё успеется. Говорю тебе, положись на меня. Когда он говорит: «белое», она может хоть сто раз кряду твердить: «чернее чёрного», всё равно по-его выйдет.

АДЕЛЬ. А ну как наоборот?

МАДЛЕН. Ой, я тебя умоляю... Если уж она психует, непременно уступит!.. Другое дело, когда она вся из себя любезная такая, тут ему сдаваться, а коли кричит, стало быть, не уверена... и тогда над ней в два счёта верх одержать можно! Брось, я ж её как облупленную знаю. Подождём ещё минуток десять, и всё будет в порядке!

Пауза.

АДЕЛЬ. Послушай-ка, я вот хочу у тебя две вещи спросить...

МАДЛЕН. Валяй, подруга.

АДЕЛЬ. Во-первых, семь плюс восемь...

МАДЛЕН. Часто пятнадцать бывает...

АДЕЛЬ. Спасибо... и ещё, как ты думаешь, они что, и вправду, друг дружку любят, а?

МАДЛЕН. Любят?.. Они?!.. Ну ты скажешь, подруга! Да у них других причин навалом, чтобы вместе-то быть, к чему им ещё и любить? У неё только одно на уме, как бы его окрутить, да замуж за него выскочить... За три года, что они вместе, она только этим и занимается, всё другое по боку. Даже театр, и тот совсем забросила...

АДЕЛЬ. Если вспомнить, что она там изображала, так для театра-то невелика потеря...

МАДЛЕН. Ну знаешь, если все, кого Бог талантом обидел, станут из театра уходить... Нет, что ни говори, но уж с её-то стороны это была настоящая жертва, тут сомневаться не приходится... И потом, если верить тому, что она рассказала мне как-то вечером, у неё ведь даже нет уверенности, что он ей руку и сердце-то предложит. Говорила, якобы даже ангажемент в каком-то знаменитом театре разорвала, только вот из головы выскочило в каком. Сама видишь, как она светскую даму из себя корчит, даже уж сколько времени как и стричься перестала. Ясно, мадам Монтиньяк стать не терпится... Да только самое смешное, у меня такое впечатление, что чем больше она из кожи вон лезет, тем меньше толку, он-то от этого только холодней делается... Хотя, похоже, и бросать её тоже вроде не собирается... Понятно, такая шикарная любовница, элегантная дама и всё такое прочее, при его положении в обществе это очень даже лестно. Только вот насчёт любви, тут этим и не пахнет. В общем, может, они бы и полюбили друг друга, чего не бывает, не будь у них столько других причин друг за дружку держаться. Понимаешь, по-моему, если у людей больше одной причины, чтобы любить, стало быть, настоящей любви здесь быть никак не может.

АДЕЛЬ. Ты умная, да?

МАДЛЕН. Уж во всяком случае, не дура...

АДЕЛЬ Тогда скажи, как ты думаешь, удастся ей всё-таки охомутать его или нет?

МАДЛЕН. Кто знает... подождём, пока он к ней вконец охладеет, там будет видно...

Звонок в дверь.

АДЕЛЬ. Кто бы это мог быть... Для моего вроде ещё рановато.

Идёт и открывает дверь, что ведёт из кухни на улицу. Появляется Дезире. Это мужчина лет тридцати пяти с характерной внешностью лакея — настолько, насколько человек вообще может иметь внешность лакея. В руках у него небольшой чемоданчик.

ДЕЗИРЕ. Это особняк мадам Клери?

АДЕЛЬ. Да, он и есть.

ДЕЗИРЕ. Я пришёл предложить свои услуги в качестве дворецкого.

МАДЛЕН и АДЕЛЬ. О-о-охх!!..

Этот возглас прозвучал настолько громко, что не на шутку перепугал вновь пришедшего.