Мемуары знатной дамы: путь от фрейлины до эмигрантки. Из потонувшего мира

Благодаря мудрым мероприятиям профессора Эйхвальда чума пошла на убыль. Когда на обратном пути из Царицына Лорис-Меликов проезжал Харьков, в честь его там была воздвигнута триумфальная арка, золотая надпись на которой гласила: «Победителю Карса, чумы и всех сердец». В Петербурге во всех салонах его чествовали как героя. Вскоре после этого было несколько покушений на жизнь императора Александра II: на закате дней своих влюбившийся, подвергавшийся покушениям на него, он встречал в своей семье недружелюбное отношение к себе, бывшее следствием его тайного брака. Нервы его были натянуты до крайности, и он думал: «Как бы нашелся кто-нибудь, кто взял бы на себя охрану моей личности, чтобы я мог немного отдохнуть», и его усталый взор остановился вдруг на Лорис-Меликове, который после воскресного парада в манеже беседовал с окружавшими его генералами. Император его подозвал и сказал ему приблизительно следующее: «Я крайне устал. Ты пользуешься повсюду успехом. Спаси меня. Я передам тебе свою власть. Вели приготовить для тебя широчайшие полномочия, я их еще сегодня же подпишу. Возьми все в свои руки».

Лорис-Меликов был назначен, неофициально, диктатором для пресечения все чаще повторяющихся покушений на жизнь Александра II. У Лорис-Меликова, в бытность его в Царицыне, был управляющий канцелярии некий Скальковский – сын профессора и брат известного журналиста. Это был идеалист, полный свободолюбивых идей, энтузиаст. Кроме того, Лорис-Меликов был даже в хороших отношениях с Мечниковым, подобно почти всем тогдашним прокурорам, поборником гуманитарных наук. Связь с этими двумя вышеназванными лицами сильно повлияла на ориентацию Лорис-Меликова, которая, благодаря его уступчивости, в иных условиях могла бы принять совершенно другое направление. Было выпущено трогательное воззвание к общественной совести. Тогда было в ходу выражение «диктатура сердца».

Одно из первых мероприятий, проведенных в жизнь по совету Абазы[14] (хотя оно впоследствии приписывалось Лорис-Меликову), было уничтожение налога на соль – отзвук Французской революции. Все газеты праздновали это мероприятие как одну из величайших реформ того века. Два выдающихся человека взяли тогда всю власть в свои руки – Абаза и Милютин[15], Лорис-Меликову же осталась лишь призрачная власть, чем, казалось, он был вполне удовлетворен. Он ранее жил в Зимнем дворце, затем для него был нанят дворец Карамзина, в котором на него было произведено покушение студентом-нигилистом, и Лорис-Меликов, расхваленный во всех газетах как либеральнейшая личность, как враг всякого насилия, подготовляющий широкую конституцию, защитник прав человеческих, этот Лорис-Меликов без суда и следствия распорядился о повешении в 24 часа покушавшегося на его жизнь. Палач был тогда болен, и казнь хотели отсрочить, но Лорис-Меликов сказал: «Зачем, нечего долго искать, мои кавказцы с удовольствием исполнят это дело». Так просто смотрел он на вещи.

В тот же день был найден каторжник, взявший на себя роль палача, и казнь была совершена. На следующий день газеты всех направлений славили «диктатуру сердца».

Я встречала Лорис-Меликова каждый вторник у г-жи Нелидовой, у которой собирались в то время все сильные мира сего: граф Адлерберг с женой, Мельхиор де Вогюе с женой, кавказский генерал-губернатор князь Дондуков, военный министр Милютин, посланник в Берлине Убриль, начальник штаба лейб-гвардии князь Имеретинский, министр финансов Абаза и другие. Частым гостем там был также и граф Нигри. Играли в вист до часу ночи, а затем все приглашались к изысканному ужину.

Генерал Анненков, брат хозяйки дома, увеселял мужское общество свободными анекдотами. Одними делалась там карьера, другие там же видели закат своей счастливой звезды.

Чем выше росло положение Лорис-Меликова, тем меньше становилась его личность. Он был интимным другом и покорным слугою княгини Юрьевской, расчищал пути к ее коронованию, поощрял ее планы, так же как и планы великой интриганки, столь [искусно] использованной княгиней Юрьевской и Александром II, Варвары Шебеко. Лорис-Меликов совершенно погряз в мелких придворных сплетнях и интригах. В семейной жизни он был редким отцом и прекрасным семьянином. Что касается его государственных дел, то он стал очень уступчивым в руках Милютина и Абазы, преподнесших государю весьма либеральный проект конституции, который Александр II утвердил и подписал, так как его доверие к Лорис-Меликову было до того безгранично, что он соглашался со всем тем, что от него исходило.

Когда Лорис-Меликов заходил ко мне, он всегда приносил с собою целый ворох газет с похвальными, на разный лад, отзывами о нем. Он был опьянен всеми этими похвалами и принимал их за чистую монету.