Мемуары знатной дамы: путь от фрейлины до эмигрантки. Из потонувшего мира

Но вернемся к генералу Жилинскому. Он был очень взволнован и колебался давать свою подпись, боясь последствий. Но посланный сказал, что генералу Ренненкампфу важно получить эти документы как можно скорее обратно с подписью Жилинского. «Но я не могу брать на себя ответственность за такую большую сумму», – возразил Жилинский. Генерал Б., волнуясь, сказал, что Ренненкампф сочтет этот отказ за личную обиду, и намекнул на то, что и великий князь Николай Николаевич будет недоволен.

«Я был возмущен тоном генерала, – сказал мне Жилинский, – он меня покинул, и в его последних словах звучала угроза по моему адресу. 24 часа спустя я по телеграмме великого князя Николая Николаевича был смещен. Я передал командование другому лицу и уехал в Петербург. Этот случай со мной нашумел, и, как обыкновенно бывает, меня стали избегать, как впавшего в немилость. Единственный оставшийся любезным и предупредительным ко мне был граф Фредерикс. Я просил через него аудиенции у государя. Когда государь меня принял, он имел смущенный вид. Я просил у него разрешения доложить ему о происшедшем и развернул перед ним контракт, который я не решился подписать.

Государь сказал: „Вы поступили правильно, но я прошу вас иметь терпение. В настоящий момент все должно быть подчинено высшему командованию. Я не могу выступить против великого князя Николая Николаевича, но подождите немного, мы еще вместе с вами послужим России“. С этими словами государь меня обнял. Я был и тронут и опечален слабостью нашего монарха.

Я перенес тяжелую зиму. Был очень одинок, но когда государь решил принять на себя командование армией и Николай Николаевич был послан на Кавказ, я в тот же день получил приказ явиться в Ставку государя, где был им принят тепло и любезно. Он назначил меня своим представителем во французский штаб. Я был принят во Франции с большим почетом, но несколько месяцев спустя у меня произошло разногласие с генералом Жоффром, который позволил себе со мной, так же как и с английским генералом, говорить в начальническом тоне, на что я ему заметил, чтобы он не забывал того, что я являюсь представителем русского императора. Вскоре после этого генерал Жоффр потребовал, чтобы я был отозван».

Беседы с графом Фредериксом

Когда я читала захватывающие описания Пьера Жильяра[31], много грустных воспоминаний проснулось во мне. Я вспомнила длинные осенние вечера 1918 года, которые провела у графа Фредерикса. Он страдал бессонницей и охотно рассказывал о всех событиях своей тернистой жизни.

Граф Фредерикс, этот рыцарь без страха и упрека, был одним из самых честных и преданных слуг Николая II; почему-то многие считали его недалеким человеком. Но чуткость его была настолько велика, что он сердцем своим воспринимал то, что другие с трудом схватывали разумом. Вспоминается мне один малоизвестный случай. Как-то в 1904 году я пошла в гости к Фредериксу, чтобы пообедать с ним в кругу его семьи. «Как я счастлив, – сказал мне граф, – что живу в своем собственном доме, а не на казенной квартире, ибо сегодня все равно я должен был бы покинуть ее, так как с завтрашнего дня я не буду больше министром двора». После этого он рассказал мне, как государь на просьбу одного из членов императорской фамилии согласился своими личными средствами принять участие в предприятии какого-то общества, которое должно было получить большие концессии в Японии на Ялу. Фредерикс сказал государю: «Я узнал, что дипломатические сношения между Россией и Японией весьма натянуты. Вероятно, будет война. Нужно избежать того, чтобы кто-нибудь посмел сказать, что ваше величество лично заинтересованы финансовыми вопросами в Японии, и потому я позволю себе умолять вас отказаться от данного мне приказания». Государь смущенно ответил ему: «Я не могу изменить своему слову». На это Фредерикс сказал: «А я, ваше величество, министр вашего двора и ваш верный слуга, не подпишу документа, которым смогут воспользоваться ваши недруги и потому прошу ваше величество избавить меня от моих обязанностей».

Государь опустил голову и ничего не ответил. Через два дня после этого я опять пришла к Фредериксам.

Графа не было дома, но графиня рассказала мне, что муж ее остается на своем посту, так как государь уступил. Но волнение это так подействовало на старика, что он взял месячный отпуск и уехал в свое имение Сиверское. Министерством в его отсутствие управлял его помощник генерал Максимович.

По возвращении своем граф узнал, что трудности все были устранены. Кабинет официально не вступал акционером в общество эксплуатирования концессий на Ялу; однако у государя удалось добиться того, что он обещанную сумму потребовал для своих личных расходов и деньги эти передал адмиралу Абаза и Безобразову, стоявшим во главе этого предприятия. Случай этот впоследствии приобрел известность, японская пресса и другие иностранные газеты часто намекали на то, что одной из причин войны было желание окружающих государя разбогатеть и что сам государь отчасти посвящен был в это дело.