Мемуары знатной дамы: путь от фрейлины до эмигрантки. Из потонувшего мира

Когда государь по совету государыни решил в 1915 году взять на себя командование армией, Фредерикс имел смелость ему сказать: «Умоляю, ваше величество, этого не делать. Лавры, которых вы доискиваетесь, обратятся вскоре в шипы». – «Вы считаете меня, следовательно, неспособным?» – спросил государь обиженным тоном школьника, которому сказали, что он еще не настолько вырос, чтобы понимать то или другое. «Скажу вам откровенно, ваше величество, военное искусство надо долго изучать. Вы же командовали всего одним эскадроном гвардейских гусар. Вы должны были взять на себя это командование при вступлении на престол – но этого недостаточно для того, чтобы командовать армиями, особенно в военное время». – «Вы забываете, – возразил государь, – что я постоянно присутствовал на маневрах, и, между прочим, при мне будет постоянно находиться генерал Рузский, авторитет и военные познания которого вне всяких сомнений». – «Разрешите мне, как старому слуге вашему, – сказал Фредерикс, – снова вас умолять: не принимайте этот ответственный пост. Назначьте на него этого самого генерала Рузского, или генерала Алексеева, или кого хотите. Не покидайте Петербурга, вашей столицы. Не лишайте себя возможности критиковать других и не ставьте себя в положение критикуемого. Как главнокомандующий вы будете ответственны за все ваши поражения, а Бог видит, что нас ожидает». – «Меня любит народ и армия, – сказал государь, – и я чувствую, что среди армии я буду в полной безопасности. Впрочем, мое решение непоколебимо».

«Два часа спустя, – рассказывал мне Фредерикс, – я был призван к государыне. Она сказала мне недовольным тоном: „Государь сообщил мне свой разговор с вами. К чему было его волновать в то время, как он должен был собрать всю свою энергию, все свои силы?“ – „Я сказал ему то, что моя преданность и моя совесть заставили меня сказать. Я считаю его решение быть командующим войсками унижающим его царское достоинство, его неприкосновенность“. – „Вы, может быть, предпочли бы, – продолжала императрица, – чтобы Николай Николаевич и далее по частям забирал у него власть под тем предлогом, что это требования главной квартиры, которым все должно быть подчинено. Великий князь требует, чтобы министры поехали в Барановичи для совместной с ним работы. Он постепенно устраняет императора от какой бы то ни было власти, и министры, прекрасно это видя, часто отвечают государю на его приказы, что они предварительно должны посоветоваться с великим князем Николаем Николаевичем. Такое положение нетерпимо. Государь в действительности устранен от дел, и я вижу приближение того дня, когда Николай Николаевич займет его место“. – „Но ведь я некогда советовал государю удалить Николая Николаевича и назначить на его место кого-нибудь другого, например, Алексеева, Рузского, Брусилова“. – „Вы ведь знаете, – возразила императрица, – что при его характере это неисполнимо. Он, к несчастью, боится своего дяди и не был бы в силах бороться с ним. Единственным исходом для него является взять на себя командование. Верьте мне, я все это хорошо обдумала и провела не одну бессонную ночь. Кроме того, разлука с государем для меня нелегка. Если к нам отнесутся несочувственно в обществе и в среде высшего командования, то есть среди креатур великого князя, то я положительно знаю, что солдаты и народ будут на нашей стороне“».

Немного спустя граф Фредерикс узнал, что Николай Николаевич и начальник его штаба генерал Янушкевич, вне себя от решения государя, составили следующий план: французский военный агент[33], маркиз де ла Гиш, очень преданный великому князю, убедил своих бельгийских и английских коллег отправиться к Сазонову[34] и через него передать протест от имени союзников по поводу отозвания Николая Николаевича, выдающегося военачальника, к которому Франция, Англия, Бельгия и Италия преисполнены доверия. Маркиз де ла Гиш предусмотрительно запасся на этот случай письмом маршала Жоффра.