Men from the Boys, или Мальчики и мужчины

Вся безнадежность, все разочарования и безумия — работа в Токио, небольшая армия бывших и настоящих возлюбленных, ее лесбийские эксперименты — ничто не имело такого же значения, как тот факт, что когда-то мы были вместе. Потому что я точно знал, о чем она говорит.

— Я тоже хотел, чтобы было как лучше, — честно признался я. — Для тебя. И для Пэта.

— Я хотела поговорить с ним, — сказала она. — До того, как он ушел. До того, как вернулся к тебе. Я хотела рассказать ему — не знаю. Что я любила его. Что я всегда его любила. Но этого не произошло. Почему-то у меня не оказалось возможности. Он просто собрал вещи и ушел. Был здесь, а потом исчез.

Она оглядела квартиру, словно искала свидетельства того, что он действительно какое-то время жил здесь. Но никаких свидетельств не было.

— Мы ждали этого великого момента, — сказал я. — Когда все упорядочится и раскроется. Но в основном этого и не происходит. Люди просто уходят.

— Но когда он жил со мной, — сказала она, словно мы были друг другу посторонними, — он уже не был маленьким мальчиком. Тем беленьким малышом, который даже спал в обнимку с игрушечным мечом джедая. Он был таким… тинейджером. И я его не узнавала.

— Так бывает, — ответила. — Они вырастают. Это верно — их не узнать. Ты пытаешься найти связь между теперешним большим угрюмым дылдой и прошлым милым малышом со световым мечом. Но это все равно тот самый мальчик.

Неужели я и вправду верил в это? Я знал, что люблю его сейчас, потому что любил тогда. Но для Джины все было по-другому. Она слишком многое пропустила. Я понимал, что ей хотелось наверстать все упущенное время. Она была готова — она теперь решала, где хочет жить, с кем спать, и ей надоели бесконечные поиски себя. Но пока она готовилась, пока принимала окончательное решение, наш мальчик вырос.

А любить незнакомца было тяжело. Для них обоих.

— Какой он, Гарри? — спросила она, и я почувствовал, как между нами громоздится время.

Она была похожа на девочку, солнце освещало ее загорелую кожу, волосы убраны назад, и у нее явно был отличный секс с новым парнем. Но Джина больше не была девочкой, и между нами пролегли годы, о которых мы ничего не узнаем.

— Он любит футбол, но играет плоховато, — начал я. — Ему нравится латеральное мышление. И бега.

Она выглядела заинтересованной. Джина — фанатик здорового образа жизни. Джина — королева зарядки. У верен, что она могла бы застраховать на кругленькую сумму свои дельтовидные мышцы.

— Бега? — переспросила она. — По траве и дорожкам? В смысле, бег трусцой?

— Лошадиные бега, — сказал я. — И собачьи. Бега борзых. В этом роде.

Она нахмурилась. Она этого не одобряла. Ей хотелось, чтобы он был таким, каким никогда не будет.

— И сигареты, — продолжал я. — Он любит «Мальборо лайт», постоянно их курит, хотя я считаю, что в один прекрасный день его кто-нибудь остановит. Но не я и не ты. Это будет женщина. Или ребенок. И он бросит курить ради них. Из-за любви к ним.

— Я хотела, чтобы мы вместе занимались тем, что ему нравится, — мрачно проговорила Джина. — Но что я должна теперь делать? Купить ему пачку сигарет и отвести в букмекерскую контору?

— Да, это сработает, — ответил я. — Для радости им требуется немного, Джина. Дети — им надо совсем мало. Только твое время. Твое внимание. Один человек сказал мне: «Им нужна твоя любовь больше всего тогда, когда они меньше всего ее заслуживают». Думаю, он говорил именно об этом трудном возрасте. Когда они вдруг превращаются в незнакомцев.

На балкон неторопливо вышел мистер Вселенная. Он большими глотками пил из пластикового стакана оранжевый протеиновый напиток. Думаю, он запросто мог щелкать орехи, зажав их между бицепсами. Я был чрезвычайно впечатлен.

— Не сейчас, — резко сказала Джина и махнула, чтобы он ушел.

— Совсем недавно начались девочки, — сказал я. — Думаю, он потерял невинность с Элизабет Монтгомери. Она его бросила, но мне кажется, она до сих пор ему нравится. — Я пожал плечами. — Я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что больше его не узнаешь. Это правда. Что-то меняется, когда они становятся подростками, и ты борешься за то, чтобы снова увидеть своего малыша. Прелесть. Чистота. Но все это остается в них, надо лишь вглядеться повнимательнее.

Я посмотрел на часы. Пора было ехать.

— Он чудесный мальчик, Джина. В нем просто море доброты. Надо просто заглянуть за поверхность, за все смены настроения, за «Мальборо лайт», за курение марихуаны в домике для игр, за всю чепуху, из которой он уже вырос, и ты увидишь, что он просто чудесный мальчик, который становится чудесным мужчиной.

Я взглянул на нее и почти увидел ту девушку, которую когда-то любил.

— Это как старая песня, — сказал я. — Знать его — значит любить его. Проблема в том, что ты его не знаешь.

При этих словах она гневно вспыхнула, и, как ни странно, в этот момент я увидел Пэта в ней.

Когда ему было четыре года и его мать ушла и было ясно, что к ужину она не вернется, он смотрел на свое милое лицо в зеркало заднего вида моей машины.

— На кого я похож? — спросил он меня.