Менахем Бегин. Битва за душу Израиля

Однако, в отличие от многих еврейских общин, проживавших на территории Российской империи и фактически прекративших свое существование, еврейская община Бреста в послевоенное время смогла вернуться к жизни. Население Бреста насчитывало 50 тысяч человек, и почти половину из них составляли евреи. В городе было несколько десятков действующих синагог. Функционировало немало еврейских организаций, заботившихся о бедных, больных, вдовах и сиротах. «Бикур холим» предоставляла нуждающимся продовольствие и медикаменты по символическим ценам; организация «Женское сообщество» снабжала женщин из бедных семей молоком и продовольствием; в городе имелся дом сирот, где дети получали образование и овладевали ремеслами. «Фонд справедливости» давал бедным торговцам и ремесленникам беспроцентные ссуды[9].

Зеев-Дов Бегин учился в Брискской ешиве рабби Хаима Соловейчика и помогал отцу в принадлежавшей семье деревообделочной мастерской[10]. Брискская ешива славилась своими традициями, ставившими разум превыше эмоций и требовавшими неукоснительного соблюдения еврейского закона во всех его деталях. Однако, несмотря на полученное в ешиве образование, Зеев-Дов не отличался склонностью к формальным строгостям; он определил для себя особые, самобытные принципы религиозной жизни — своего рода сочетание благоговения с неприятием традиционных обыкновений; такой подход оказал сильнейшее влияние на его младшего сына. Так, вопреки традиционным запретам в Йом Кипур, Зеев-Дов требовал от своих детей чистить зубы перед молитвой — ведь как иначе они могут говорить с Богом? Когда Рахели, сестре Менахема, потребовалось подписать университетские документы в шабат, она с ужасом представила себе нарушение запрета на письмо в субботний день. Однако Зеев-Дов сказал ей: «Получение знаний равноценно сохранению жизни. Так что подписывай!»[11].

Сначала родители отдали Менахема в хедер, традиционную еврейскую религиозную начальную школу, однако после года учебы Зеев-Дов перевел сына в другое учебное заведение, некое сочетание хедера и местной светской школы для еврейских детей, где Менахем учился до старших классов[12]. Своим образованием дети Зеева-Дова обязаны в равной степени и школе, и дому. Менахем как-то вспоминал: «[Мой отец] помнил практически всю Библию. Мы, дети, очень любили такое домашнее состязание: один из нас читал наизусть стих из Торы, Пророков или Писания, а отец продолжал чтение до конца главы, также наизусть»[13].

Что касается старших классов, то Зеев-Дов решил отдать детей в государственное учебное заведение, поскольку хорошие оценки, полученные там, открывали им дорогу в университет, да к тому же государственные школы, в отличие от еврейских, были бесплатны[14]. Таким образом, в возрасте 14 лет Менахем перешел в гимназию имени Ромуальда Траугута, одну из шести государственных школ Бреста[15]. Евреи составляли порядка десяти процентов всех учащихся государственных школ[16]. С точки зрения учебной программы это была прекрасная школа, однако, учась там, Менахем столкнулся и с другими сторонами жизни. Не будем забывать, это все-таки была Польша, и потому Менахем Бегин довольно скоро понял всю необходимость самообороны.

Он был мальчиком хрупкого телосложения, невысокого роста и, главное, евреем — то есть чужаком, у которого мало друзей и слишком много недругов, которые постоянно задирали его[17]. При этом у Менахема постоянно был перед глазами пример отца, гордившегося тем, что он никогда не смирялся с проявлениями антисемитизма. Когда в 1905 году по городу прокатилась волна погромов, несколько евреев — и в их числе Зеев-Дов — организовали отряд самообороны. Широкую известность получил такой случай: местные власти спровоцировали погром, и Зеев-Дов отправился туда, чтобы разведать ситуацию. Как вспоминает Менахем, к ним домой прибежали люди с трагической вестью: Зеев-Дов погиб от пули солдата. Вскоре выяснилось, что солдат промахнулся, хотя опасность действительно была велика. Но это событие приобрело отчасти мистический характер, и репутация Зеева-Дова как еврейского лидера нового толка в значительной степени упрочилась.

Менахем Бегин писал позже, что его отец стал «защитником своих собратьев, ограждающим их от нападений, погромов и притеснений. Правда, если события приобретали особый размах и опасность была очень серьезной, он не всегда мог отвести беду, но он неизменно был готов к ответным действиям, даже если это и было сопряжено с личным риском»[18].