Менахем-Мендл. Новые письма

Короче, пусть они, я имею в виду ваших касриловских сионистов, сначала ознакомятся с моим проектом для Анголы и с моим проектом для Земли Израиля и только потом пусть скажут, «выкрест» ли я, как они меня называют, или же я им — настоящий друг, в котором есть еврейский пыл, чутье торговца и дальновидность. Не стану перед тобой хвалиться, как другие, ни говорить, что я величайший дипломат. Я всего лишь тот, кто денно и нощно погружен в политику, сижу, как говорится, у самого источника, встречаюсь с разными людьми и от каждого научаюсь. Возьми, к примеру, такого человека, как Хаскл Котик. Можешь говорить о нем что угодно, и ваши касриловские умники могут насмехаться над его братством «Ахносес кале», сколько душа пожелает, но я скажу тебе так, как говорили наши мудрецы: «Кто мудр? Тот, кто учится у каждого. Кто умный? Кто научается от любого»[393]. От этого человека я усвоил то, что дороже всяких денег. Нет этому цены! То есть ты, конечно, спросишь, чего же такого я от него усвоил? От него я усвоил, что любой проект должен быть изложен на бумаге, разбит на параграфы, для всякой вещи — отдельный параграф. Все должно быть хорошенько обдумано, рассчитано, взвешено и обговорено, чтобы впоследствии не возникало никаких вопросов и разногласий. Мой проект для Анголы содержит в себе более сотни параграфов и состоит из двух частей. Первая часть касается хозяйственных вопросов, как следует заселять эту страну, содержит указания, как следует все организовать. А во второй части речь идет о деньгах, как сделать так, чтобы на все это были деньги. Пересказать тебе, дорогая моя супруга, весь проект целиком — вещь невозможная! Он занимает более двадцати больших листов, исписанных с обеих сторон. Однако суть, если хочешь, я могу тебе вкратце изложить — сама скажешь, что все ловко придумано, лучше не бывает.

Прежде всего, я решил так, что страна должна быть поделена на колонии. Но не просто на колонии, не как попало, а с таким расчетом, чтобы каждый колонист владел не более чем двумястами десятинами земли и чтобы в каждой колонии было не более пятидесяти таких колонистов, которые будут заниматься земледелием, и все пятьдесят колонистов — как одна семья. Каждый колонист со своим семейством поселится в своем доме со своим хозяйством, но в поле на работу будет выходить не один, а с остальными сорока девятью колонистами, все вместе. Ты, вероятно, спросишь, с чего это вдруг «все вместе»? Надобно тебе это разъяснить. Земледелие, чтоб ты знала, дело трудное. Помимо того что надобно знать как, надобно еще и уметь… Не приходится отрицать — еврей не для того был создан. Он не способен к тяжелой работе. Плохо дело? Есть выход. Англичане придумали машину для обработки земли, послушай-ка, что эта машина делает: для нее не требуется ни лошадей, ни быков, ни людей. То есть просто садишься на нее, крутишь руль, а машина едет и распахивает тебе две сотни десятин земли одним махом! Но распаханная земля такова, что ее еще требуется бороновать. Берем нашу машину, вынимаем плуг, вставляем борону, поворачиваем руль, и она тебе боронует всю пашню. Затем надо сеять. Вынимаем борону и вставляем сеялку. Затем наступает время жатвы, и нужно собирать урожай. Вставляем в машину серп и жнем. Затем требуется вязать снопы. Затем требуется молотить зерно, и машина становится молотилкой. А если хочешь корчевать лес, выкорчевывать деревья, она тебе корчует лес — короче, Божье благословение! Сижу я себе на этой машине, гляжу в святую книгу, или молюсь себе, или же повторяю главу из Псалтири, а она делает за меня все, что мне нужно. Лишь один недостаток есть у этой машины — она стоит денег. И немало! На наши деньги выходит не меньше десяти тысяч рублей. Но для пятидесяти колонистов разве это деньги? По две сотни с колониста — и готово! И то — не наличными. Даже самые лучшие машины отдают нынче в рассрочку. Так обстоит дело и с большими машинами, так с машинами поменьше, которые нужны для приусадебного хозяйства, все может быть общим. К примеру, нынче вот вышло из моды доить корову руками. Одна машина может выдоить сразу пятьдесят коров. Или же, например, высиживание цыплят. Раньше сажали на яйца квочку, она сидела, сидела и привыкала высиживать. Нынче же выдумали нечто вроде печки, под которую можно подложить яиц столько, сколько пожелаешь. Сто дюжин яиц, тысячу дюжин яиц — и из-за сильного тепла цыплята вылупляются сами собой. Разве не благодать? Понятно, что хозяин двухсот десятин не в состоянии иметь все машины, а для пятидесяти хозяев выписать сразу все перечисленные машины ничего не стоит.