Меня нашли в воронке

— Ребенка не напугай.

А ребенок почему-то вскочил, побежал и ткнулся головой в живот Ежу.

И заревел.

— Тише, тише, Иванко, тише… Все хорошо… Тише… — Еж погладил пацана по голове.

— Я тут посмотрю. Иди наверх, — сказал Вини. — Дай спички.

— В левом кармане, — тихо ответил Еж, успокаивая мальчика. — Да от меня в левом, извращенец, всего меня общупал!

— Иди уже. И парня там… Накорми!

— Без сопливых обойдемся! — отрезал Еж, взял пацана на руки и понес вверх.

Пацан обхватил его за шею и засопел в ухо, шмыгая холодным носом.

Левой рукой Андрей придерживал Ванюшку, в правой — держал автомат.

Когда они вышли из церкви, его ослепила вспышка.

Еж извернулся за долю секунды, прикрывая ребенка телом, а в спину ему прозвучало:

— Какой кадр… Я гениальна!

«Вот стерва» — подумал ослепленный Еж. — «Но голос красивый!»

— А теперь боком повернитесь, товарищ боец… Минуточку…

Рыжая красавица в звании младшего политрука еще раз щелкнула «лейкой».

— Добрый день, корреспондент фронтовой газеты «За Родину!» Анна Леденева.

— Боец Ежов… Дед! Кирьян Василич! Я тут мальца нашел, покормить бы его! Иванко, кушать хочешь?

Мальчик кивнул. Слезы на его чумазых щеках уже высохли, оставив светлые разводы.

Пацаненку дали ломоть хлеба, сыр и полбанки немецкого колбасного фарша — трофеи, целая груда которых была унесена в пустой блиндаж, возле которого Прощин уже поставил часового.

Пока парикмахер приводила в порядок бойцов, Леденева ходила и снимала живописные виды освобожденного села — закопченные трубы сгоревших домов, трупы немцев в разнообразных позах, шрамы от осколков на стенах древнего храма. И жалела, что нет подбитых танков.

— А где я их возьму? — разводил руками Прощин. — Не было тут танков у них.

— Совсем-совсем никакой техники?

— Товарищ сержант, там грузовик немецкий есть разбитый. Может подойдет?

Анна подумала и согласилась. Лучше, чем ничего.

— Вот ты, Винокуров, и проводи.

Остов грузовика валялся метрах в сорока от церкви.

Фотограф посадила Лешку на кабину и побегала, вокруг, ища подходящий ракурс и приговаривая:

— Тэээкс… Подбородок чуть выше… улыбнуться… не так широко… Отлично! А теперь с этой точки посмотрим… Э! Боец, куда?

А Вини спрыгнул с разбитого грузовика и побежал навстречу Маринке и Рите.

Полуторка остановилась под холмом — по скользкой дороге ей было не подняться. Девчонки пошли вверх сами.

— Вини! Жив? Не ранен? — кинулись они обниматься-целоваться.

— Да чего нам сделается! — засмеялся Вини. — Мы же терминаторы, посланы спасать цивилизацию. Забыли, что ли?

— Еж как? А дед?

— Живы все. Пойдемте. Сами посмотрите. Вы-то как?

Девчонки наперебой стали рассказывать.

В госпиталь их определили как вольнонаемных. Санитарок не хватало, поэтому и тяжелораненых помогали в машины грузить, и бинты стирать, и воду кипятить. А Маринке пришлось помогать при ампутации. Ногу держала.

— Я чуть сознание не потеряла. Потом говорят — выноси. А я не знаю, куда. Мне показали — там за палатками яма вырыта. Туда руки-ноги складывают и хлорной известью засыпают.

— А ночью раненые пошли. Один за другим. Я чуть не с ума не сошла, к каждому кидалась — вдруг кто из вас… Ежина, привет! — крикнула Рита.

— Знакомься, Иванко — тетя Рита.

Мальчик посмотрел на тетю Риту и что-то сказал набитым ртом, при этом крошки хлеба и колбасы выпали на грудь.

— Ну что ты свинюшка-то такой, — заботливо отряхнул мальчика Еж. — Сначала прожуй, потом разговаривай.

Вместо ответа Ваня откусил еще сыра.

— Еж, чего сидишь, машину разгружать!

— Кирьян Василич! Вы ранены… — воскликнула Маринка.

— Пустяк. Царапнулся. Идите-ко сюды, челомкну.

Дед бережно расцеловал обеих девчонок в щеки.

— Вы тут с мальцом посидите, а мы пока машину разгрузим. Опосля побалакаем. Надолго отпустили?

— До вечера. К десяти надо вернуться.

— Надолго, значитца… Ну, отдыхайте. Мы скоро.

«Скоро» затянулось на целый час. Таскали ящики с боеприпасами, сухпай, пол-ящика водки, медикаменты… А в одном из ящиков оказалась странная штуковина. Вроде миномета — железная труба на треноге. Но вместо мин к нему прилагались охотничьи патроны двенадцатого калибра и стеклянные шары с горючкой «КС».

— Ампуломет, — заявил один из бойцов. — Я с такой дуры стрелял под Ленинградом. Патрон снизу загоняешь, а сверху шар.

— И далеко фигачит? — Поинтересовался Вини.

— Прицельно — метров на сто, сто двадцать. Но можно и на двести пятьдесят закинуть. Только куда полетит — непонятно…

— Смешная какая штукенция… — покачал головой Вини.

— Не скажи. В обороне хорошая штука. Вот в атаку с ним несподручно. Расчет сразу вышибают. А если пуля в ящик с шарами попала… Все. Приплыли.

— Смотри-ка… Связисты провод тянут. Эй, маркони, куда тащитесь? — крикнул Еж.

— Штаб сюда перебирается. Велено КП оборудовать. А почему, Маркони-то?

— А кто еще?

— Еж, Маркони — так радистов называют. И то на флоте. А эти линейщики, кабели прокладывают…

— Буду знать. Кстати, а мы куда, интересно.

Молодой связист остановился:

— Я почем знаю… У вас командир есть его и спрашивайте.

— Кабель, не дури. Уж кто-то, а ты-то все знаешь.

Связист оглянулся зачем-то, а потом уже ответил: