Меня никто не знает

Я завожу мотор и, прислушиваясь к нему, медленно выезжаю из открытых ворот. Кажется мне, или Ласточка стала издавать какие-то нехорошие звуки?..

Пока я слушаю машину, тетя Лена утирается большим платком, а Илья закрывает ворота, залезает обратно и командует:

— Все! Езжай!

— Вы ушли с маршрута, — ни к селу ни к городу говорит навигатор. Я раздраженно бросаю взгляд в зеркало заднего вида, чтобы развернуться, не задев и так еле дышащий забор, и жму на газ. Привычно огибая огромные ямы, мы тащимся по плавящемуся асфальту нашей улицы.

Как выехать из Липецка, я знаю — рядом со мной на соседнем сиденье лежит расстеленная карта с тщательно прорисованным путем, но как только я пытаюсь ей следовать, навигатор опять оживает и начинает настаивать, чтобы я повернула в противоположную сторону.

— Не поеду я туда! — возражаю я сердито. — Указатель на трассу здесь!

— А там пробки! — пронзительно орет Илья, и навигатор поддакивает ему своим «поверните направо».

Я поворачиваю, куда собиралась сама, и через минуту мы встаем в пробку. Тетя Лена вздыхает, потеет и утирается, я медленно и напряженно двигаюсь за дымящим автобусом, а Илья поминутно кричит:

— Осталось полпробки! Осталось четверть пробки! Осталась эта… Не знаю, как дальше…

— Да сколько б ни осталось, лишь бы поехали, — вздыхает тетя Лена.

Из пробки мы выбираемся скоро, и навигатор вдруг начинает требовать от меня развернуться. Я говорю:

— Нет.

— Развернитесь, — настаивает навигатор. — Вы ушли с маршрута.

— Развернись! — кричит Илья. — Варь, там опять пробка!

Я молча продолжаю ехать там, где ехала. Пробки нет, и мы благополучно проезжаем целую улицу. Я насмешливо спрашиваю:

— Ну и где твоя пробка?

— А это просто карты не обновились, — не теряется Илья, а навигатор, соглашаясь со мной в виде исключения, требует проехать два километра прямо. Потом мы снова начинаем спорить: противный механический голос меня сбивает, мешает сосредоточиться, и я чудом не врезаюсь в припаркованный у тротуара автомобиль. К счастью, у Ласточки хорошие тормоза. Пока я молча сижу, мысленно ругаю себя и пытаюсь утереть пот правой косой, тетя Лена громким шепотом спрашивает:

— Илюшка, слышь, у твоей говорилки один голос?

— Не, а че?

— Да включи лучше Варьке мужика какого-нить.

— Не надо мне никакого мужика! — протестую я. — Глупости! Это же робот, какая разница…

— Не робот, а программа, — поправляет Илья. Тетя Лена говорит:

— Варьк, ты не скажи: вот эта фифа мне самой не понравилась, а у Витьки в его машинке есть мужик, и хороший такой, голос приятный…

— Прямо — три километра, — объявляет навигатор неожиданным баритоном. Я вздрагиваю, но, тем не менее, жму на газ и снова еду по жаркой, узкой, заполненной машинами улице Липецка…

Некоторое время я петляю, поворачивая то туда, то сюда и видя знакомые места, куда мы уже ездили с тетей, и, наконец, у обочины появляется знак зачеркнутого города и указатель съезда на трассу.

— М4-Дон! — как с другого берега моря, орет Илья и тыкает сзади коленкой в мое сиденье. — Варь, съезжай, съезжай!

— Съезд. Поверните направо, — соглашается навигатор. Его приятный баритон действительно перестал меня раздражать, но докладывать об этом Илье и тете я не собираюсь. Я машинально поворачиваю руль, и, пока Ласточка выписывает дугу, пытаюсь справиться с волнением и неожиданно выступившими слезами. Что, неужели я выехала из Липецка?! Я действительно еду в Анапу??

— Прямо, триста километров, — подтверждает навигатор.

С невольным испугом я кошусь влево. Трасса довольно-таки загружена, но рядов в ней много: кажется, четыре. Над серым асфальтом колышется жаркое марево. Деревья у обочины пыльные и прозрачные, почти не дают тени. Мимо меня, ударяя воздухом, со свистом проносятся огромные грузовики. Я осторожно жму на газ и понимаю, что с той скоростью, к которой я привыкла за свои поездки в Липецке, по трассе ехать нельзя. Я выдыхаю и вжимаю педаль в пол. Ласточка с воем и ревом прыгает вперед, стрелка спидометра переползает через 80 километров, лезет дальше, и только когда она доходит до ста, мне удается вклиниться за очередным многоколесным грузовиком, громадным, как дом. Илья орет «ух ты, классно летим, жми еще!», тетя Лена вскрикивает «ой, Варька! Ой, ты даешь! У меня мозги чуть взади не остались!», а я напряженно смотрю вперед и стараюсь не трогать руль — на такой скорости резкие повороты опасны…

Впрочем, несемся мы недолго. «Мой» грузовик вдруг уходит в левые ряды, оставляя мне замену: грязный самосвал с деревянным кузовом, чадящий, как пароход. Он едет 60. На его болтающихся брызговиках написано: «Сам такой». Какое-то время я еду за этим самокритичным грузовиком, но мои родственники, плохо понимающие, какие опасности есть на дороге, конечно, начинают протестовать.

— Варь, давай быстрее! — Илья тыкает меня в плечо пальцем. — Жарко, нам не дует совсем!