Меня никто не знает

Вечно стоять нельзя, и мы едем дальше: медленно и осторожно. Грома уже не слышно, молнии вяло сверкают сквозь тучи, как сквозь серую вату, но дождь не прекращается. В колеи, продавленные дорожным потоком в асфальте, наливаются длинные лужи, которые шипят под нашими колесами, от остывающей дороги идет густой пар. За грузовиками невозможно ехать: из-под них летят грязные брызги, мгновенно замызгивая все стекло. В салоне Ласточки становится промозгло и холодно: даже не верится, что час назад мы тут умирали от жары. Илья и тетя зевают, мнутся, заворачиваются в какие-то подстилки, валяющиеся на заднем сиденье, и наконец начинают требовать еще раз остановиться на еду. Я отказываюсь: сейчас уже полвосьмого вечера, а до Ростова осталось километров триста. С такими темпами мы приедем к тете-Лениной знакомой в 12 ночи и поднимем ее из постели…

Родственники, конечно, все равно продолжают ныть, и я говорю им:

— Ну ладно, я лично есть не хочу, но давайте сделаем так: заедем в какой-нибудь придорожный магазин, вы там что-нибудь купите и поедите уже в пути. Иначе мы никогда так не доедем…

Я умолкаю, крепко сжимаю руль и заранее включаю дворники, потому что мимо нас справа проезжает очередной грузовик-грязный-душ. Грузовик проходит впритык, но я боюсь резко дергать рулем: едем мы практически по сплошной луже. Почему же вода с дороги не уходит? И дождь не кончается… Катаклизм какой-то! Стоило мне куда-то поехать…

Но я обрываю свою мысль, ведь в прошлый раз мои попытки обругать себя привели к заносу, а мне и сейчас не нравится, как Ласточка цепляется за дорогу: под колесами будто проложен слой мягкой ваты. Нет, второй раз такую ошибку я не повторю, за рулем нужно быть предельно внимательной!

Илья, прижимая нос к стеклу, с каким-то восхищением смотрит на лужи и комментирует:

— Ого, тут скоро будет река! Представляете, мы сейчас раз — и поплывем, и нас смоет прямо в море!

— Ой, Илюшка, что пугаешь-то, — жалобно беспокоится тетя Лена. — Я плавать-то не умею. А ты, Варьк?

— Я умею, но…

— …Но как топор?! — «остроумно» доканчивает Илья. Я поправляю его:

— …Но не на глубине. Особенно в незнакомых и опасных местах.

— Глубины боисся? И правильно, — кивает тетя Лена. — У меня у соседки племянник глубины не боялси, а поехал купаться и пропал. С водолазами искали, так и не нашли.

— А я тоже сейчас вам расскажу! — захлебываясь, торопится Илья, видимо, воодушевившись страшилкой бабушки. — Итак, история номер сто! Юбилейная! Однажды моих маму и папу пригласили на свадьбу. А жених там был дядя Коля! А свадьбу они делали на самом берегу Матырки, в доме отдыха. Итак, значит, они все пришли на берег и начали праздновать… Ну, то есть, пить. Невеста напилась — и ничего, родители напились — и ничего, гости напились — только подрались, и ничего. А дядя Коля напился — и пошел купаться…

Илья делает многозначительную паузу. Я стараюсь смотреть на дорогу, вокруг уже темно, и размытые задние фонари машин выглядят, как чьи-то кровожадные глаза… Илья, наконец, продолжает:

— Пошел дядя Коля купаться — и пропал. Все забеспокоились и пошли его искать. Два человека поплыли вдоль пляжа, мой папа поплыл на остров, который там прям недалеко, еще кто-то — еще куда-то пошли… Страшно, а? Варь, страшно тебе?

Я переезжаю огромную яму с лужей и говорю сразу обо всем:

— Да уж, неприятно.

Илья радуется и удовлетворенно продолжает:

— Тогда я расскажу вам конец истории номер сто! Дядю Колю нашли под забором на самом верху берега: он забыл, где Матырка, и лежал отдыхал. А потом еще два часа искали моего папу. Он на острове заснул. Вот. Ну как? Баушка, тебе как? Страшно было, да?

— Хррр, — отвечает тетя Лена. Под страшилки внука она успела благополучно задремать.

Я тоже ничего не говорю, но, чтобы Илья снова не начал трещать, впервые включаю на Ласточке радио. Ловит оно плохо.

— Хссссс… Ффффф… Стихийное бедствие в Ростовской области… — гудит голос сквозь помехи. — Сильнейший ливень… Хххххсссс…. Полугодовая норма осадков… Ффффф… Улицы затоплены, и жители Ростова не могут… Вжжжж…

Меня продирает ледяная дрожь. Я на секунду даже забываю, что еду, и сбрасываю газ, но немедленно попадаю под очередной грузовик, который обдает меня брызгами по самую крышу. Кое-как протерев стекло, я вдруг понимаю: чтобы успеть попереживать, надо сначала хоть докуда-то доехать.

Поэтому мы продолжаем катиться вперед под темным, почти ночным небом и непрекращающимся дождем, среди брызг и пара от дороги, который переходит уже в настоящий туман. Радио еще немного хрипит про стихийное бедствие, после чего заводит необоснованно радостную песню. Я слушаю ее под плеск колес, и обрывки невеселых воспоминаний снова вертятся в моей голове.