«Меня слышно?»: как делать подкасты в России

«Нет никакой дополнительной цензуры, кроме той, которая у нас в голове».

Андрей Коняев рассказывает про ценности и ограничения при записи подкаста: «У нас нет подобных принципов, в конечном итоге это просто должен быть интересный разговор. У нас нет никаких ограничений кроме Уголовного кодекса Российской Федерации. Иногда мы вырезаем совсем уж „неудачные“ шутки. У нас работает правило прямого эфира: если ты в чем-то сомневаешься, не говори этого. Надо говорить только о тех вещах, в которых ты разбираешься, и когда ты убежден в собственной правоте».

Владимир Бухаров — автор подкаста «Бухарог Лайв», один из основателей Stand-Up Club #1 — считает, что на определенные темы лучше все-таки не говорить: «Комику как будто можно на все темы говорить, а есть люди, которые выскажутся на какую-то тему, например, озвучат свою политическую позицию, и на них сразу накинутся. За год я понял, что тема политики очень коварная — надо либо бить только в политику, либо лучше ее вообще не трогать. Потому что всегда есть люди, которые очень сильно что-то в ней ненавидят. Что бы ты ни говорил, найдутся люди, которые это терпеть не могут».

А Роман Струков объясняет, по каким причинам они все же ввели стоп-лист для некоторых шуток и фраз в подкасте: «Наши шутки рубрике «Отбитые новости» изначально, я бы сказал, были за гранью дозволенного. Мне даже стыдно за наши первые выпуски.

Сейчас у нас есть стоп-лист — свод правил и тем, которые мы ни в коем случае не затрагиваем, а эти шутки даже никогда не упоминаем. Если вдруг они как-то проскальзывают в рамках выпуска, то я обязательно все это дело вырезаю. Стоп-листа мы ввели по нескольким причинам: во-первых, когда мы появились на сайте «Отвратительные мужики», там у нас была одна тема, про которую Петр Сальников (создатель «Отвратительных мужиков») сказал: «Можно выложить, людей побомбит, но все будет хорошо». Мы выложили, и на нас такое количество говна вылилось! Заходишь в комментарии к подкасту — там двести комментариев с угрозами. И тогда мы поняли, что уже вышли из ниши, когда твой подкаст набирает от четырех до шести тысяч прослушиваний, и нужно контролировать, что ты говоришь. Потому что, конечно, некоторые шутки могут казаться тебе смешными, но многих они могут оскорблять. И постепенно все дошло до того, что мы стали стараться очень завуалированно говорить о некоторых вещах. Формат остался прежним, просто о чем-то мы стараемся говорить не совсем в лоб. Иногда не получается, потому что все мы люди, а не роботы.

А второй момент, когда мы еще больше стали контролировать собственные мысли шутки и слова — после того как людей начали сажать за экстремизм ВКонтакте, за картинки в интернете, за шутки на религиозные темы. У нас к тому моменту уже появился стоп-лист, и я говорил моим соведущим: «Ребят, мы не шутим на тему религии, мы не шутим на тему афроамериканцев, и эти все темы не поднимаем, потому что они могут быть интерпретированы по-разному, особенно если люди вырывают их из контекста». И когда такие ситуации начали происходить, я решил на всякий случай проверить все предыдущие подкасты, которые были сохранены, мне пришлось переслушать все выпуски. После этого я понял, что мы еще больше увеличиваем стоп-лист, потому что я не хочу каждый раз вот так сидеть и сходить с ума. Я думаю, можно представить, что каждый выпуск у нас полтора-два часа, это все нужно переслушать, записать моменты, которые нужно исправить, а потом править уже в Cubase — такое себе развлечение. Я потратил очень много времени и, возможно, поседел из-за этого».

Роман высказывает свое мнение о самоцензуре: