Меняя личности

Я посчитал, что ее объяснение - всего лишь рациональное обличие ее неуверенности насчет меня и что она мне дала второй шанс. Я надеялся воспользоваться им мудро. Я заверил ее, что страховые компании обязаны соблюдать правила конфиденциальности и что никто на работе ее мужа не узнает ее посещении психиатра. Карен была против использования своей медицинской страховки, тем не менее опасаясь быть не в состоянии оплачивать мои услуги, поэтому я ей предложил проводить сеансы раз в месяц. Она встретила это предложение с облегчением и согласилась. Только я беспокоился о том, что тридцатиминутного сеанса раз в месяц может не хватить для того, чтобы выявить и искоренить то, что ее беспокоило.

В ходе ее следующего визита, 19 июня, я напомнил себе о необходимости отнестись с пониманием к ее чувству безнадежности и беспомощности и по-настоящему понять ее в независимости от того, насколько ее манера держаться меня отталкивала. Я намеревался добиться большего.

- Я не знаю, что мне делать, доктор Байер. Я чувствую себя такой слабой и подавленной, - Карен вытянула трясущуюся нижнюю губу. - Я даже не хочу больше жить.

Я задавал конкретные вопросы с целью выяснения отдельных деталей. Несколько минут моих усилий дали некоторые плоды.

- Я рассказала не обо всех проблемах со своим мужем.

- Угу. - я выжидал.

- Он бьет меня. Если я не угождаю ему и не делаю то, что он мне говорит, то он говорит, что я ему не нужна, - она замолчала, ожидая, что я что-то скажу, но я молчал.

- Он своими ударами бьет меня посреди ночи и требует, чтобы я сходила в Макдональдс или, когда он смотрит телевизор и его баскетбольная команда проигрывает, то он бьет и винит меня в этом, - она смотрела на меня, оценивая, понимаю ли я.

- По Вашей вине его команда проиграла, - подытожил я, а Карен кивнула.

- Как долго это продолжается? – спросил я.

- Думаю, с рождения моей дочери Сары. Выпив немного пива, он в хорошем настроении, но, перебрав, он затихает и тогда с ним лучше не шутить.

Она думает? Почему она не знает точно?

Незадолго до следующего сеанса Карен позвонила и отменила встречу. Две недели спустя я получил следующее письмо.

11/12/1989

Уважаемый доктор Байер,

Сейчас час и тридцать минут ночи, я не могу заснуть. Не знаю, сколько я еще протяну. Я хочу умереть. Я ненавижу себя и свою жизнь. Я все время плачу. Я лишь жду подходящий момент. Не знаю, как и когда, но, думаю, что скоро. Я живой труп. Мне хочется заснуть навсегда. Пожалуйста, помогите мне, пока еще не поздно.

Ваша пациентка

Карен Оверхилл.

P.S. Вам не наплевать на то, что происходит со мной? Мне уже все равно.

Читая письмо, больше всего меня беспокоило то, что Карен уже махнула на себя рукой. Я был прав по поводу опасности, которую она сама для себя представляет. Оказалось, что она более безрассудна и решительна в этом плане, чем показывала внешне. Я позвонил ей незамедлительно.

- Карен?

- Да, - я голос звучит тихо и отдаленно по телефону.

- Это доктор Байер. Я получил Ваше письмо.

- О.

Мы проговорили несколько минут, в ходе которых выяснилось, что она всерьез взялась за реализацию самоубийства, возможно приняв слишком большую дозу лекарств, которые я же ей и прописал. В тот момент я понял, что существует только одно реальное решение.

- Самое важное на данный момент сделать так, чтобы Вы были в безопасности, - сказал я настойчиво. - И лучшее место - больница.

Я сказал это уверенно, поскольку убедить кого-то лечь в психиатрическую больницу может быть крайне сложным занятием.

Карен молчала некоторое время.

- Если Вы считаете, что так будет лучше.

2.

Американские горки.

Карен поступила в больницу 19 ноября и пробыла там месяц. Когда я ее навестил, она передала мне листки бумаги, на которых запечатлела некоторые свои воспоминания. Кажется, ей было неловко мне их отдавать. Едва начав читать, я познакомился с жизнью, полной жестокости, страха, травм и выживания. Манера письма, орфографические ошибки и небрежная пунктуация говорят о том, что она писала их быстро, будто ее кто-то заставлял.

О моем отце.