Танцует танго, меняет работу, приходит на помощь, но
Держится поодаль, в руки не дастся. Боится заразить
Внутренней пустотой.
Когда человек несчастлив,
Просто ждет, когда память
Перестанет ранить и думает – о будущем, настоящем…
Но больше о прошлом, стараясь собрать ртутные бусины
Разбежавшегося счастья.
А потом всё заканчивается – вдруг.
Жалеешь: что ж ты, глупая, плакала.
Вот и счастье прошло, и несчастье. Ничего не болит.
Понимаешь, что сейчас бы и стихи писать.
А не с чего.
Эспромт
Нет ни голоса, слова нет,
Нет ни плача, ни крика, вздоха.
Не дописан, умрёт сонет,
Может, это не так уж плохо.
За окошком апрелит вновь,
Верно, дальше не будет лиха?..
Как-то кончилась вся любовь,
И в душе стало страшно… тихо…
И уже не тревожен сон,
Улетела бессонниц стая.
Я надеюсь, что ты – влюблён…
Жаль, поэт во мне умирает.
Истерю
Раз за разом, и каждую ночь, и утро,
Распадаясь на части, считать потери,
И твердить – ну зачем же я снюсь, ему-то?..
Право слово, так близко и до истерик.
Что же делать – на женскую спишем… шалость:
Проклиная ошмётки, сгребая осколки
От души, вопрошать – сколько мне осталось?
Истерю. Снова утро. Ну сколько?.. Сколько?!
Годы-дни – не считать! Меньше с каждым разом.
…И сегодня все шансы судьба застудит
Тех, кто снились друг другу, и к чёрту – разум…
Больше нет ничего. И уже не будет.
Мысленно
У кого-то гавани, пристани,
Домик маленький, в облаках,
Нереальный, пускай и мысленно.
А кому, увы, в дураках
Оставаться – ну, что поделаешь,
Не хватает на всех светлых благ.
Жизнь – кусочками, нет, не целая,
То цветами, то в кандалах…
И в тумане не видно пристани.
И сил нет умолять, кричать…
Говорила я столько – мысленно! –
Что хочу одного – замолчать.
Пожалей меня
Пожалей меня, обними меня,
И довольно слов-осторожностей.
Успокой меня. Поцелуй меня.
Я хорошая. Хватит сложностей.
Да, я знаю, все пишут об одном,
«Я хорошая» – вековой хорал,
Только я – не все. И держусь с трудом,
Из последних сил… Благо, ты не врал.
По живому режь, чем соврать «люблю».
Лучше лги другим, раскрасавицам…
…Поцелуй меня. Приласкай, молю.
И солги.
Мне тоже понравится.
Январь, февраль, март. Безумие, усталость, смирение (триптих)
Заживо
Я любовь хоронила заживо –
Долго стоны глухие слышались,
Да земля колыхалась. Надо же…
Успокойся. Она не выжила.
И отныне я куклой ряженой
На подмостках судьбы – красивая…
И других так легко приваживать
Древней женской простою силою…
Но меня изучил до крошечки.
Я, обманщица никудышняя,
Провела целый мир!.. Хороший мой,
Лишь тебя обмануть не вышло мне.
Но себя я в любви оплакала,
И любовь я из сердца вынула.
Что ж не радуюсь? Слёзы капают?..
…
На могилах скакать не принято.
Когда-нибудь я сломаюсь…
Когда-нибудь я сломаюсь.
А может быть, очень скоро.
Нет, не истерю, не каюсь,
В словах моих нет укора.
Я очень устала всё же.
Любовь-то быть может вечной,
Терпение – тоже может.
А счастье вот… быстротечно.
И нет во мне больше силы.
И взять её тоже негде.
Тебя не виню, мой милый.
Я знаю, тебе не легче,
Всё как-то выходит… тяжко.
И нет меня той, беспечной,
С любовью, и с лаской… Надо ж,
Доехали до конечной
Мы станции в наших чувствах…
Одна больше не справляюсь.
Сломаться, смеясь – искусство.
Нет, не истерю. Но – каюсь.
Ненаписанные стихи о тебе
Ночами будут петь не мои соловьи.
Дни тонут во мраке безвременья.
Утекают. Сгинули возведенные города.
Войдя в реку дважды, не вернуть песочного замка.
Знаешь, как страшно, когда стихи
Не пишутся?
Холодно от ненаписанных строк о тебе.
Больно от ненаписанных строк о тебе.
Темно от ненаписанных строк о тебе.
Очень ночно этой весной.
Очень. Ночно.
Знобит.
Это осень пришла.
Календарная? Нет…
Время ноября в душе.
Простыла.
Время ветра, ласкающего нагие деревья,
Украшающие нынче нашу историю.
Каждое дерево – год. Каждая ветка – день.
Каждый лист, унесенный ветром –
Минута счастья.
С каждый новым днём,
С каждым новым ноябрём,
Который приходит со звоном будильника,
Отчётливее: всё, что есть – весенняя глубокая осень.
Следом зима. Не мои соловьи. И
Ненаписанные стихи о тебе.
Паэтка
В небо – оземь. Не начерно, набело
По ошмёткам, осколкам души
Не впервой… Хорошо, что не зáпила…
Написала? Воскресни. Дыши.
Дар великий, да только ли божеский?..
Проклинаем и – благословен.
Строки, с пальцев сдираемы с кожею,
В заточеньи рифмованных стен
На бумаге – чернильные, чёрные…
На запястьях отмечен сюжет.