Меняла

— ДУБЛЬ ПЯТЬ! — зазвучал хор козлиных голосов, и мир закружился в пьяном танце.

Форд красной молнией пронесся слева от меня. На мгновение накатило ощущение дежа-вю. Забавно, впечатление, что это уже было, не отпускало меня в течение нескольких секунд полета в пропасть. Взрыв разметал обломки автомобиля и мои сомнения по дну пропасти. Ужасно, что вместе со мной погибла ни в чем не повинная девушка, сидевшая на обочине...

Покинув собственные горящие останки, я увидел огромного дьявола. Точнее, увидел существо, похожее на то, которое у нас любят изображать на картинах и в кино, величая не иначе как «дьявол». Коричнево-зеленое тело с редкими клочками шерсти, бугры мускулов под бородавчатой кожей, рога и копыта, хвост с пикой на конце — стандартный персонаж из детской сказки или фильма ужасов.

— Что здесь, происходит? — кричало демоноподобное существо, потрясая кривоватым посохом. — Кто задействовал темпоральные установки? — он нацелился посохом на козлят. — Кто, я спрашиваю?

Козлики дрожали как осиновые листья, шерсть на загривках встала дыбом, глаза, красные у одного и зеленые у другого, посерели от ужаса и четырьмя оловянными плошками горели во свете дня.

Отвечать! — рявкнул демон и со звоном ударил копытом об асфальт.

В выбитой лунке появилась черная жаба, держащая в скрюченных лапках белую распустившуюся розу.

— Наставник, — проблеял белый козленок, — мы не могли прийти к единому мнению. И указал мелко трясущимся копытцем на меня.

Демон резко обернулся, и я увидел бородавчатую козлиную морду. В лицо дохнуло смрадом и гнилью. Вдруг очертания дьявола поплыли, и через несколько секунд он превратился в ангела — румяного юношу в белой тунике и с крыльями за спиной.

— Вы извините, двоечники сдают экзамен, — ангел указал пергаментом, зажатым в изнеженной руке на съежившихся от страха козлят. — В качестве компенсации я предлагаю Вам бессрочное проживание в том месте, которое Вы называете раем небесным. Без всяких предварительных и отлагательных условий! — со значением добавил он поставленным голосом диктора телевидения.

Благочестие и великодушие снизошли на лицо ангела, сделав его похожим на многочисленных собратьев с картин Микеланджело.

— Не согласен, требую более значительной компенсации! — я с вызовом уставился на ангелоподобного. — Или пусть решает Большой Совет.

Я надеялся, что фраза из разговора козлят не окажется пустым звуком.

— Большой Совет, — ангел усмехнулся, — зачем сразу Большой Совет, давай договоримся.

Саркастическая усмешка превратила его в испорченного херувима. Белые крылья за спиной растворились в воздухе, туника сменилась на деловой костюм-тройку, босые до этого момента ноги оказались обуты в лаковые туфли от Hugo Boss.

— Договоренность может быть только одна, — говорил я и почему-то не чувствовал страха, — я остаюсь в том месте, которое мы именуем грешной землей.

— Наглость — второе счастье, так, кажется, у Вас говорят?

Лицо херувима посерело, сморщилось и стало похожим на уродливую морду огромной летучей мыши. Шикарный костюм превратился в черный плащ, из-под которого торчали когтистые птичьи лапы и кожистые крылья.

— Будь по-твоему! — с шипением выдохнул из себя ангел-дьявол. — Но больше не попадайся мне на пути!

Он обернулся и хищно склонился над трясущимися от страха козлятами.

— Завтра оба с родителями ко мне в школу, испытание вы не прошли, двоечники чертовы! — проревел он, схватил за шиворот обоих и полетел в горы, со свистом рассекая разреженный воздух огромными крыльями.

Больше всего на свете не люблю возвращаться. Не люблю уезжать от моря, солнца, пляжей, веселья и беззаботности в душный, прокопченный автомобилями и заводами город. Не люблю, когда двигатель глохнет в горах при сорокоградусной жаре. Я медленно, используя инерцию движения, вырулил на обочину и остановился рядом с довольно симпатичной девушкой, сидящей на сумке с вещами. Рядом, обгоняя по встречной полосе туристический автобус, пронесся какой-то сумасшедший на красном форде.

— Вы в двигателях разбираетесь? — спросил я девушку, выходя из машины. — Если да, может быть, мы не умрем здесь от жары...

Имярек

— Обними меня, — сказала она, и полные чувственные губы коснулись моих, унося в мир грез и фантазий.

— Я не успею побриться, — ее нежная мягкая ладошка легла мне на живот, — опоздаю на работу, — ладошка сдвинулась вниз, — меня лишат годовой премии, — сквозь поцелуй пытался отбиться я, — и мы не увидим курортов Ибицы, — ладошка дошла до цели. Да к чертовой матери эту Ибицу!

И ветер пел в оконных щелях и завывал в такт движениям наших разгоряченных тел. Он жил своей собственной, независимой жизнью, но потоки сквозняка, его малого детища, нежно ласкали бархатную кожу того единого существа, которым мы на миг стали. И призрачный полет — пульсирующее продвижение к блаженству, и всепоглощающая страсть — танец на кончике иглы, и губы к губам, и глаза в глаза, и мы — единое целое, мерцаем светлячком в ночи, летим на смертоносный огонь, все ближе и ближе, и, наконец, сгораем в немилосердном пламени.