Менялы

— Увы, это так. Честно говоря, мне самому наше решение показалось омерзительным. И я активно возражал против него…

— Не давать им спуска! Бейте этих ублюдков в солнечное сплетение! Никогда не уступайте!

Председатель «Сунатко» допил свой мартини и погрузился в воспоминания.

— У меня, помню, тоже было такое дело в Денвере, на сборочном заводе. Ну и помучились мы тогда с этой рабсилой. Без конца требовали повышения зарплаты. А потом их профсоюз пошел на забастовку. Ха-ха! Это была их последняя стачка… Я сказал своим:

— Предупредите этих сукиных сынов, что мы закроем завод. Мне, конечно, никто не поверил. Тогда мы провели кое-какие перестановки… Да. Отправили инструменты и детали на другую фирму. Те взялись выпускать продукцию нашего завода, и в Денвере мы его закрыли! Вот так: закрыли и все тут! Нет завода, нет работы, нет зарплаты. Ну и все! Профсоюзы и благотворительные организации штата плюхнулись на колени, стали молить о пощаде…

Он поглядел на мартини, а затем величественно произнес:

— Что ж, может, и простим. Но — на наших условиях!

— Молодчина, Джордж! — воскликнул Гарольд. — Побольше бы нам таких, как ты. Надо уметь постоять за себя… Справедливости ради, должен сказать, что с ПКА было чуть по-другому. Мы ведь остались во взвешенном состоянии после смерти Россели… Надеемся, к весне Роско твердо возьмет власть в руки!

— Рад это слышать, — заявил Дж. Дж. Квотермейн. — Не люблю иметь дело с людьми, которые плохо сидят в седле. Всегда предпочитал настоящих хозяев — твердых и решительных…

— Смею тебя заверить, Джордж, как мы с Роско решим, так и будет. Дай только время.

«А ловко это Джордж, — подумал Хейворд, — сумел сманеврировать так, что мы с Гарольдом оказались в положении просителей, а не наоборот…»

Вошла Мун-Бим с телетайпной лентой и зачитала курс акций:

— ПКА по солок пять и тли четвелти…

— Ну вот, видите, — радостно вставил Роско Хейворд. — Поднялись на один пункт!

— Все равно хуже, чем до того, как Бен отправился к праотцам, — сказал Большой Джордж и широко улыбнулся. — Впрочем, когда все узнают, что вы финансируете «Супранэйшнл», ваши акции подскочат до потолка…

«Итак, — подумал Хейворд. — Большой Джордж дал понять, что он будет иметь дело с Первым Коммерческим. Ну, а что касается деталей, то их они оговорят в ближайшие два дня»… Он почувствовал огромный прилив бодрости.

Самолет пошел на посадку.

— Вашингтон за бортом! — с энтузиазмом объявила Эврил и принялась споро пристегивать ремни всей компании…

Стоянка в Вашингтоне оказалась совсем короткой. Учитывая важность персоны, садившейся в самолет, они получили «о’кей» на внеочередной взлет, и не прошло двадцати минут, как они на крейсерской скорости устремились к Багамам. Вице-президент устроился в своем отсеке. К нему была приставлена брюнетка Криста. Агентов секретной службы, сопровождавших вице-президента, разместили поближе к хвосту. Вскоре всех пригласили обедать…

•

Теплые солнечные лучи падали с неомраченного неба на бархатную зелень Багамского гольфклуба. И поле, и клуб были, возможно, самыми роскошными в мире.

— Мне кажется, — пошутил вице-президент Соединенных Штатов, оглянувшись вокруг, — что еще ни один грешный политик не был в более тесном соседстве с раем…

Они играли партию двое на двое. Большой Джордж с Роско Хейвордом против Гарольда Остина и вице-президента.

— Знаешь, Гарольд, — сказал вице-президент Байрон Стоунбридж, — тебе, старина, нужно вернуться в конгресс и отвоевать мое место. Как только ты займешь его, тебе совершенно ничего не останется делать, как играть в гольф. Вот тогда бы ты стал чемпионом… Знаешь, это уже исторический факт, что почти каждый вице-президент за последние пятьдесят лет уходил из Белого Дома великолепным игроком, не то что при вступлении в должность…

И словно для того, чтобы проиллюстрировать свои слова, Стоунбридж великолепным ударом отправил мяч к лунке. Вице-президент был стройный, поджарый, мускулистый. Все в нем напоминало о его происхождении из фермерской семьи, которая жизнь свою провела в работе под щедрым солнцем, на свежем воздухе…

— Неплохой ударчик! — признал Большой Джордж. — Вашингтон себя не слишком обременяет делами, а, Бай?

— О, грех мне жаловаться! Вчера я провел инвентаризацию канцелярских скрепок. В ближайшее время буду страшно загружен подточкой карандашей…

Компаньоны понимающе усмехнулись. Ни для кого не было секретом, что Стоунбридж, бывший губернатор штата и лидер меньшинства в сенате, глубоко переживал роль, которую был вынужден играть сейчас. В своей предвыборной кампании нынешний президент заявил, что его ближайший сподвижник будет выполнять работу, полную высокого смысла, и принимать активнейшее участие в делах правительства. Как обычно, эти громкие слова повисли в воздухе сразу же после тронной речи…

— Скажите, Бай, — обратился к нему Роско Хейворд, — если бы вы имели полную свободу действий, что бы вы предприняли в первую очередь?