Менталист

Внезапно кабина дернулась и двери открылись. Теперь можно было вдохнуть полной грудью. Мина все еще была рядом. Винсент повернулся к ней.

— Прости мою слабость.

Она пожала плечами:

— Значит, в следующий раз идем по лестнице? Ты ведь можешь практиковать свою поведенческую терапию и где-нибудь в другом месте, кроме старого лифта в отделении полиции?

Винсент сделал глубокий вдох и слабо улыбнулся.

— То есть ты все поняла?.. Хорошо. Учту на будущее.

* * *

Винсент смотрел на свою дочь, которая, как всегда, даже не прикоснулась к завтраку.

Он не понимал, за счет чего она живет. На самого Винсента по утрам накатывал волчий аппетит, и эту же особенность унаследовали Астон и Беньямин. Мама Ребекки Ульрика, бывало, за завтраком ковырялась ложкой в чашке с йогуртом, но могло ли это вылиться в расстройство пищеварительной системы у дочери?

К чести Ульрики, она не отрицала важность приемов пищи; вопрос — какой именно и когда. Фитнес и фигура — вот главные ценности ее жизни. И детство Ребекки, конечно же, прошло под этими звездами. Телефон рядом с ней сигнализировал о поступлении новых сообщений. Приятели не желали оставить Ребекку даже на время завтрака.

Винсент вздохнул. Ему никогда этого не понять. Не иметь ни минуты на то, чтобы собраться с собственными мыслями, проанализировать свои ощущения. Все время ходить с головой, забитой чужими словами, и думать над тем, как на них отреагировать. Наверное, и он тоже был таким в ее годы. Или все-таки… нет, определенно не был. Но ведь и времена теперь другие. И совсем другая жизнь.

— Астон, чистая одежда в ванной, — крикнула Мария сыну. — Скажи, если потребуется помощь с носками.

— Мне уже восемь лет, мама, — отвечал Астон, выходя из ванной. — Я справлюсь.

Сегодня он надел брюки из мягкой ткани и футболку с котом на мотоцикле, — совсем новую и уже ставшую самой любимой.

— Но ты все еще босой, — заметила Мария.

Смущенный, Астон протянул ей носок и выставил ногу. Винсент не мог припомнить случая, когда бы сын обратился за помощью к нему. Когда с носками было покончено, Мария дала Астону булочки и масло, чтобы он сам сделал себе бутерброд. От йогурта с кусочками яблока они отказались пару недель тому назад.

— Кстати, об одежде. — Мария вцепилась в рукав кофты Ребекки. — Тебе не жарко?

Ребекка раздраженно стряхнула ее руку.

— Оставь меня, пожалуйста, — прошипела она, поднимаясь. — Я буду ходить в чем хочу.

Дочь схватила телефон и скрылась в своей комнате.

— У меня тоже пуловер с длинным рукавом, — заметил Беньямин, поднимая глаза от чашки с йогуртом. — И мне нельзя, да?

Мария покраснела, и Винсент понял почему. Беньямин стеснялся своего тела и никогда не обнажался на людях, даже на пляже. Он олицетворял образ одетого в черное подростка, который сидит где-нибудь под деревом или, скорее, в комнате за спущенными жалюзи и читает очередную книгу, в то время как его ровесники играют в волейбол. Но Ребекка была не просто хорошо социализирована, она задавала тон в своей команде.

— Может, у нее имеются свои причины не выставлять руки на всеобщее обозрение, — пробормотал Беньямин, пытаясь пристроить чашку из-под йогурта в мойке, переполненной вчерашними винными бокалами. — Об этом мы спросим у Ребекки в следующий раз.

Винсент налил себе кофе и направился к комнате дочери.

— Я не имел в виду, что это нужно сделать сейчас, — повторил Беньямин на пути в ванную. — Это деликатная тема.

Винсент постучался и вошел. Ребекка сидела на кровати, уставившись в телефон.

— Мне нужна твоя помощь, дочь, — сказал Винсент.

— Я не хочу есть, если ты пришел сюда за этим. — Она быстро подняла глаза от телефона.

Винсент покачал головой и сел рядом с ней на кровать.

Ребекка быстро положила телефон экраном вниз и вопросительно посмотрела на отца.

— Ты знаешь, что я помогаю полиции с одним расследованием, — начал Винсент. — Вчера мы допрашивали главного подозреваемого. Просто хотелось бы знать, что ты о нем думаешь.

— Я?.. Мне всегда казалось, что это ты чуешь ложь за версту. Кто из нас менталист, я или ты?

— Ну, во‐первых, это миф. Ложь нельзя определить по заведомо известным признакам вроде движения глаз и тому подобного. А во‐вторых, да, я был там и наблюдал за ним. И теперь хочу, чтобы ты его послушала.

Винсент протянул дочери свой мобильник.

— У тебя ведь куда более широкий круг общения, чем у меня, — продолжал он, отыскивая в телефоне нужный аудиофайл. — И ты в том возрасте, когда важно уметь улавливать малейшее изменение настроения собеседника. Один неверный шаг — и коммуникация будет заморожена до конца года.

Глаза Ребекки расширились.

— Ты с какой планеты свалился, папочка?

Винсент посмотрел на дочь. На ту самую, о которой когда-то знал все. А теперь не мог бы, пожалуй, назвать даже ее любимое мороженое. Если она, конечно, до сих пор ест мороженое… Тем не менее на этот раз он безошибочно истолковал выражение озадаченности на ее лице.