Ментальность в зеркале языка

Мы не разворачивали описание коннотаций слова зло, так как указывали при описании его антонима на присутствующую в представлениях об этих «близнецах» симметричность. Поговорим теперь о различиях. Человек зачастую является источником зла, но дальше зло отделяется от человека и существует отдельно. Мы можем сказать «своим бесконечным добром он доказал…» или «его добро, добро, которое от него исходило, было сильнее…», но не можем создать аналогичных контекстов со словом зло. Слово зло не имеет в русском языке множественного числа в именительном падеже, но имеет в родительном и мыслится множественно, ведь мы выбираем из двух, трех, пяти зал наименьшее, наибольшее, среднее. Таким образом, зло бывает не только множественным, но и различным по качеству и размеру, в то время как добро едино и не разнится по характеристикам. Именно этим соображением объясняется тот факт, что слово добро имеет бедную сочетаемость с прилагательными, а слово зло – обильную. Поведение зла в русском языке описывается не столь подробно, само называние этого слова вызывает достаточно сильный ряд имплицитных ассоциаций, о которых мы писали. Добро действует, борется, зло побеждает, проигрывает, наказано. Но зло нередко результативнее. Именно поэтому добро, по смелой идее поэта Станислава Куняева, должно быть с кулаками, именно поэтому столь ярко и последовательно выражена идея долженствования борьбы и победы над злом.

Современное употребление слова зло, связанное с идеей вражды, подчеркивает внутренний эмоциональный его источник: «держать зло на кого-то» значит таить его в себе, испытывать к кому-то злобу, а «срывать на ком-то зло» означает выплеснуть на невиновного человека внутреннее негативное напряжение. Срывать здесь связано с идеей, выраженной в глаголе срываться, то есть неправомерно давать волю своим негативным эмоциям. Возможно, этот глагол связан с представлением о нормальном состоянии и поведении, выражаемом в стабильности, то есть в фиксированности.

Таким образом, мы видим, что зло функционирует несколько иначе, чем добро, при выраженной антонимической симметрии этих понятий.

Французские представления одобреизле

Французские понятия о добре и зле имеют существенные отличия.

Обратимся к анализу этих понятий.

Существительное bien (n. m.), совпадающее по форме с наречием bien (хорошо), заставляющим вспомнить о русском выражении дать добро (согласиться, сказать: «хорошо»), зафиксировано во французском языке в X веке и очевидным образом произошло от латинского наречия bene, соответствующего прилагательному bonus – хороший. Существительное bien зафиксировано прежде всего в христианских текстах и отражает моральное понятие того, что справедливо, достойно, похвально (les gens de bien). С XI века un bien, des bien означает также богатство, собственность. Таким образом, до определенного момента мы можем говорить о сходном развитии двух понятий – русского и французского, что явным образом связано с христианским контекстом.

В современном языке значение этого слова несколько видоизменилось и выглядит так:

1. То, что приятно, благоприятно, то, из чего можно извлечь выгоду, то, что полезно для достижения поставленной цели;

2. Богатство, собственность;

3. То, что характеризуется моральной ценностью, то, что справедливо и честно.

Этот перечень значений уже позволяет зафиксировать разницу между понятиями и даже противопоставление по ряду признаков. В русском языке при трактовке этого понятия не используется понятие выгоды, пользы, да и само слово никак не ассоциируется с богатством, а скорее даже наоборот – с бедностью.

Первые два значения французского слова попадают в такой синонимический ряд: avantage, bénéfice, intérêt, profit, satisfaction, service, utilité.

Второе – в такой: capitale, domaine, héritage, propriété, richesse.

Этот синонимический ряд подтверждает: сегодняшнее французское добро прочно привязано к денежной сфере, корысти, всему тому, что обогащает человека.

Третье же значение французского добра привязывает его уже к моральной сфере: devior, idéal, perfection, charité – но особенным образом, как бы растолковывая, к какому классу ситуаций оно должно быть привязано. Иначе говоря, французское коллективное сознание ставит это понятие в рамку, с четырех сторон указывая на его границы – долг, идеал, совершенство, благотворительность.