Ментальность в зеркале языка

В результате сопоставления мы видим, что во французском обыденном сознании не обнаруживается понятие истины, а только правды. Понятие и образы правды существенно различаются в двух рассматриваемых языках. Русская правда имеет особый социальный смысл и связана с идеями угнетения и классовой борьбы, французская правда не связана с идеями социального напряжения и не обязательно горька. У этих понятий также существенно не совпадают и коннотативные поля. У русской правды нет коннотации «текст», «дерево», «жидкость». У французской правды нет коннотации «девушка из низов».

Французское понятие mensonge (n. f.) обнаруживает близость к русскому понятию лжи, у него имеются и первое, и второе значение русского слова, выявляющиеся преимущественно из сочетаемости. Русская ложь ассоциируется с водной стихией, водой, грязью, французская ложь – с тканью. И то, и другое понятие восходит к идее дьявола, что поддерживается их употреблением в обоих языках. Таким образом, в оппозициях истина, правда, ложь – vérité, mensonge обнаруживается отчетливый перекос, связанный со специфичностью русского обыденного понятия истины.

Русская языковая картина в этой области отчетливо демонстрирует разделение понятийного поля на верх и низ, высшее и земное. Представление о небесной жизни, где орудует не пантеон богов, а добро и зло, показывает связанность русского сознания в этой области с христианской, а не языческой трактовкой мира. Однако, как мы видели, языческие контексты – как славянские, так и общеевропейские – присутствуют в образной структуре этого понятия. Разделение области знания на высшее и низшее, на истину и правду, идея слепоты человека перед высшим знанием, – все это трактовки библейских образов, отражение библейских посылов.

Эволюция образа правды, которая дала нам феномен ее значения в XX веке – это одно из последствий влияния на массовое сознание социокультурного смысла, который мы в главе второй назвали коммунизмом. Конструирование значения и аллегорий, его сопровождающих, представляется прозрачным: правда в том, что народ угнетают, хотя «верхи» обманывают народ и унижают его, лживо убеждая его в том, что на самом деле они пекутся о его благе. Идея лживости власти, манипулятивности власти органично присутствует в русском сознании, располагая всю политическую конструкцию в системе координат правда и ложь. Произведения Карла Маркса, В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого наполнены образами лживости власти и образами правды, которая есть и орудие в борьбе со старым порядком, и ее цель. Проведя наши исследования, мы можем предположить, что эта модель оказалась эффективной в рамках европейской смысловой и метафорической системы именно в силу связи лжи и зла, о которой мы говорили в этой главе. Единственный образный конфликт, который присутствует в этом образно-понятийном пространстве – это именование революционеров, борющихся за правду, – левыми, то есть с точки зрения активного и актуального мифа – не-правыми. Многие знают объяснение этого факта, связанного с рассадкой членов парламента в соответствии со своими взглядами на заседании Национального собрания во Франции в 1789 году по правую и левую руку от председателя. Анализировать этот факт можно разнообразно, мы отметим лишь в этой связи, что ассоциирование с левизной все же негативно и очевидно, что именование Ф. М. Достоевским своего романа о левых революционерах «Бесы» неслучайно с точки зрения имеющихся в языке и мышлении стереотипических подсказок.