Ментальность в зеркале языка

Будучи, по сути, остатками старых мифов, старых мировоззренческих оппозиций, и русские, и французские понятия, описывающие бинарную оппозицию правда – ложь, сохранили многое от древней символики. Образы светила, солнца, плохой воды, грязи, ткани, нити – все это универсальные метафоры, объединяющие индоевропейское и образно-когнитивное поле в единый глобальный мировоззренческий фрагмент. Например, образ плетения интриг как паутины охватывает все поле «речевого и событийного коварства»: рассуждение, фраза, текст – плетутся, состоят из нитей, в которых можно запутаться (путы) или запутать. Хитросплетение – это логика, образы, которые трудно распутать, а запутаться легко. В этом метафорическом образе мы усматриваем ассоциирование речевого с женским (плести, заплетать волос, волос длинный, а ум короткий) и часто через это – с ложным, видимым, кажущимся (инвариативно женская красота – соблазн, идущий от дьявола, искушение (12)). Ассоциация речевого с женским кажется особенно мотивированной в свете последних открытий, свидетельствующих о большей развитости речевых зон мозга у женщин, что связано с ее функцией воспитывать детей, и это соответствует обыденному представлению о болтливости женщин, о пустословии, которым они грешат, и часто небескорыстно. Метафора войны двух начал, света и тьмы, правды и лжи и т. д., которая также представлена в сочетаемости этих понятий в двух языках, тоже архаична. Война абстрактных, высших сил предшествует сотворению мира и разделению всего сущего на два противоположных пола, все сущее в мифологических системах часто воспринимается как результат глобальных противостояний. Из сказанного здесь мы можем сделать вывод, что и русские, и французские понятия восходят к общим мифологическим прототипическим представлениям, связанным с исходным дуалистическим противопоставлением, частью которого является противопоставление, среди прочего, мужского и женского. Очевидно, что эти древнейшие мифы продолжают свою жизнь в современном сознании, отбросив в толще времени все то, что плохо согласовывалось с их логикой, в частности ассоциирование истины с наличными деньгами.

В обобщенном виде сопоставление представлений французов и русских об истине и лжи можно представить так, как это показано в таблице.

Представление об истине, правде

Представление французов и русских о лжи

Библиография

1. Поппер К. Объективное знание. Эволюционный подход. М., 2002; а также Стросон П. Значение и истина // Аналитическая философия: становление и развитие. М., 1998. С. 213–230.

2. Словарь логических терминов. М., 1998.

3. Арутюнова И. Д. Истина и судьба // Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. С. 305.

4. Цит. по: Голубиная книга. Славянская космогония. М., 2008.

5. Одесский М. П. Поэтика власти на Древней Руси // Древняя Русь, № 1. 2000.

6. Арутюнова И. Д. Истина: фон и коннотации // Логический анализ естественного языка: культурные концепты. М., 1991. С. 21–31.

7. Степанова И. М. Доклад «Коли не ложь – так правда». Мат-лы науч. конф. Филология в системе современного образования. 22–23 июня 2004 года. Вып. 7. М.: УРАО, 2004. С. 275–282.

8. Брокгауз и Эфрон. СПб., 1892. Т. 12. С. 749.

9. Демьянков В. 3. Теория речевых актов в контексте современной лингвистической литературы (обзор направлений) // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М., 1986. С. 223–235.

10. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972. С. 100.

11. Мифы народов мира. М., 1991–1992. Т. 1. С. 98; а также Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. Т. 1. С. 143–144.

12. Шейман М. М. Вера в дьявола в истории религий. М., 1977. С. 354.

Глава восьмая Представление французов и русских о душе, уме и совести

Общие представления об исследуемых понятиях

Линейность человеческого мышления, о которой замечательно писал Анри Бергсон (1), проявляющаяся, в частности, в стремлении найти причины и следствия во всяком явлении, без сомнения, лежит в основе представлений о наивной анатомии человека. Обнаружение причин фактов (событий) и процессов всерьез занимало человечество на протяжении всей его истории, именно этой его аналитической склонности мы и обязаны возникновением наук и других объяснительных систем, всегда строящих прежде всего объяснительные модели и ищущих ответ на пресловутый вопрос «почему?». Однако растолковывать, откуда что взялось, была призвана не одна только наука, но также (точнее – в первую очередь) и миф (религии, верования), опередивший науки.