Мен. По крайней мере, столько полезно, Сократ, что обладающий знанием всегда может достигнуть цели, а имеющий правильное мнение иногда достигает ее, иногда нет.
Сокр. Как ты говоришь? Чтобы тот, кто всегда имеет правильное мнение, не всегда достигал цели, пока думает правильно?
Мен. С тобой, кажется, необходимо согласиться; но когда это так, то я удивляюсь, Сократ, почему знание ценится гораздо выше правильного мнения и чем одно из них отлично от другого.
Сокр. А знаешь ли, почему ты удивляешься, или сказать тебе это?
Мен. Конечно скажи.
Сокр. Потому, что не обратил внимания на Дедаловы статуи473. Да у вас, может быть, и нет их.
Мен. К чему же ты говоришь это?
Сокр. К тому, что и они, пока не связаны, бегут и убегают, а связанные, стоят неподвижно.
Мен. Так что ж?
Сокр. Приобрести развязанное произведение Дедала немного значит, равно как и приобрести беглого человека, потому что он не остается на одном месте; напротив, связанное – дорого: такие произведения прекрасны. На что же я мечу своими словами? На истинные мнения, ибо и истинные мнения – прекрасное дело, и производят все доброе, пока бывают постоянны. Но они не хотят долго оставаться неизменяемыми, они убегают из человеческой души и потому неценны, пока кто-нибудь не свяжет их размышлением о причине. А это, любезный Менон, и есть припоминание, – в чем мы прежде согласились. Когда же истинные мнения бывают связаны, тогда они сперва становятся знаниями, а потом упрочиваются. От этого-то знание и ценнее правильного мнения; узами-то и различается первое от последнего474.
Мен. Да, клянусь Зевсом, Сократ, действительно походит на что-то такое.
Сокр. Впрочем, я и выдаю это не за известное, а за похожее. Что же касается до различия между правильным мнением и знанием, то оно, думаю, уже не есть нечто похожее, но если бы я приписал себе какие-нибудь знания – а приписал бы их себе немного, – то упомянутое было бы одним из тех, которые имею.
Мен. Да и правильно говоришь, Сократ.
Сокр. Что ж? А то неправильно, что истинное мнение, управляя совершением каждого дела, управляет не хуже знания?
Мен. Кажется, и то верно.
Сокр. Значит, правильное мнение, если оно не хуже знания, и в деятельности будет не менее полезно; значит, и человек, обладающий правильным мнением, не хуже того, который обладает знанием.
Мен. Так.
Сокр. Между тем мы согласились, что добрый человек полезен нам.
Мен. Да.
Сокр. А так как добрые люди, если они есть, должны быть полезны городам не только своим знанием, но и правильным мнением, и оба эти средства – знание и истинное мнение – и не даются людям природою, и не приобретаются… Или ты думаешь, что которое-нибудь из них получается от природы?
Мен. Не думаю.
Сокр. А если они – не от природы, то и доброе – не от природы.
Мен. Разумеется.
Сокр. Когда же не от природы, то вот мы и рассматривали475, изучимо ли это.
Мен. Да.
Сокр. И не показалось ли нам, что добродетели можно бы учиться, как скоро она была бы разумностью?
Мен. Показалось.
Сокр. А если бы добродетель была разумностью, то ей можно было бы учиться?
Мен. Конечно.
Сокр. И если бы в отношении к ней действительно существовали учителя, то она почиталась бы изучимой, а не существовали – оставалась бы неизучимой?
Мен. Так.
Сокр. Но мы согласились, что в отношении к ней нет учителей?
Мен. Так.
Сокр. Следовательно, согласились и в том, что она и не изучима, и не есть разумность?
Мен. Конечно.
Сокр. Однако ж мы допустили, что она все-таки есть добро?
Мен. Да.
Сокр. А полезным и добрым называется то, что правильно руководствует?
Мен. Конечно.
Сокр. Собственно же правильными руководителями признаны только два: истинное мнение и знание; и кто обладает ими, тот руководствуется правильно. Ведь происходящее случайно зависит не от человеческого руководства; а то, посредством чего сам человек делается руководителем к правильному, есть истинное мнение и знание.
Мен. Мне кажется, так.
Сокр. Но как скоро добродетель не изучается, то она уже не бывает и знанием?
Мен. По-видимому, нет.
Сокр. Итак, один из двух добрых и полезных руководителей развязан, то есть знание не может руководствовать в делах политических.
Мен. Кажется, нет.
Сокр. Стало быть, такие люди, каков Фемистокл и подобные ему, недавно упомянутые Анитом, управляют городами не посредством какой-нибудь мудрости и не как мудрецы. Потому-то им и нельзя было сделать других такими, каковы были сами, так как они сделались такими не через знание.
Мен. Походит на то, что ты говоришь, Сократ.
Сокр. Если же не через знание, то остается доброе мнение, пользуясь которым, политики правят городами и, в отношении к разумности, ничем не отличаются от прорицателей и мужей богодухновенных, потому что и последние говорят много истинного, а не знают того, что говорят.
Мен. Должно быть, так.
