Мерецков. Мерцающий луч славы

Тут автор сделает небольшое отступление. Суть дела вот в чём. Работая над этой книгой, я встречался с читателями и ещё раз убедился в том, как велика тяга нынешних стражей Отечества к героическому прошлому. Командиры и солдаты Российской армии хотят больше знать о деяниях наших полководцев на фронтах Великой Отечественной войны, изучают их боевой опыт проведения той или иной победной операции. И у каждого есть свой герой: маршал Жуков, Конев или Василевский. У полковника Рябчикова Вячеслава Михайловича, которого автор узнал ближе в необычных условиях, тоже есть свой, как он выразился, «кумир-маршал» - Мерецков.

Случилось так, что автор неожиданно занемог и его положили в военный госпиталь. Врач осмотрел больного и, озабоченно нахмурившись, изрёк:

   - Будем оперировать!

В душе полыхнуло отчаяние, но тут же погасло, едва я увидел в глазах врача искры теплоты. И всё же у меня вырвалось:

   - А если вдруг... - но полковник медслужбы прервал:

   - Ничего «вдруг», товарищ писатель! - В его глазах мелькнула хитринка. - Обойдёмся без полосной операции, уберём вашу «болячку» другим способом... - Рябчиков сел за стол, пригласил сесть и меня. - Кстати, Александр Михайлович, днями прочёл ваш роман о маршале Василевском. Мне он понравился. Над чем сейчас работаете?

   - Пишу новый роман о маршале Мерецкове. Вот только боюсь, как бы операция не помешала закончить его.

Рябчиков скользнул пытливым взглядом по моему лицу.

   - Каждая операция протекает по-своему. У нас, в урологическом отделении, собрались опытные врачи. - Он вскинул брови. - Значит, пишете о Кирилле Афанасьевиче? Признаюсь, он - мой кумир. О нём я узнал немало интересного от своего отца, ветеранов, читал мемуары Мерецкова, другую литературу о войне. Что меня особенно взволновало, так это то, что генерала армии Мерецкова арестовали на второй день после начала войны! Тогда он по заданию самого Сталина находился в Ленинграде, готовил войска для отпора врагу. А Берия и его подручные состряпали на него «дело». Но Кирилл Афанасьевич, Герой войны в мятежной Испании, сумел доказать свою невиновность. Вы об этом пишете?

   - Пишу, Вячеслав Михайлович. О своём аресте бериевцами Мерецков поведал мне ещё в 1965 году, когда я брал у него интервью о боевых действиях моряков Северного флота в содружестве с пехотой в боях на Карельском фронте.

   - Мерецков был умён и до отчаянности храбр на фронтах, - задумчиво вновь заговорил полковник Рябчиков. - Не зря же он был удостоен ордена Победы. Меня тронуло то, что на фронте сражалась с врагом вся семья Мерецковых - Кирилл Афанасьевич, его супруга Евдокия Петровна и сын Владимир, ныне генерал-полковник в отставке. В сорок третьем сын был лейтенантом и совершил подвиг.

   - Вы имеете в виду эпизод, когда в районе станции Мга он спас маршала Ворошилова? Да, ситуация тогда сложилась тяжёлая. Десант фашистских автоматчиков окружил КП дивизии, где вместе с Мерецковым находился представитель Ставки Ворошилов. Кирилл Афанасьевич позвонил тогда в седьмую танковую бригаду и попросил помощи. И первым бросился в атаку на своём танке Владимир Мерецков, он, по сути, обоим полководцам спас жизнь. Что и говорить, сын пошёл в отца.

   - Мне посчастливилось видеть маршала Мерецкова на трибуне Мавзолея во время военного парада на Красной площади. Кстати, - поспешил добавить полковник, - у нас вся семья из военных. Дед служил на армянско-турецкой границе, отец - бывший артиллерист, я - полковник, а мой сын Максим сейчас уже старший лейтенант. - Рябчиков улыбнулся. - Мы с вами ещё поговорим о Кирилле Афанасьевиче. А теперь речь пойдёт о подготовке вас к операции...

Операция прошла успешно, и через месяц меня выписали из госпиталя. Полковник Рябчиков на прощание пожал мне руку и, улыбаясь, заметил:

   - Свою работу я сделал, так что жду в награду ваш роман о Мерецкове. Не откажете?

   - Вы же сказали, что Кирилл Афанасьевич - ваш кумир, а коль так, отказать грешно!..

ЭПИЛОГ

Лето 1964 года в Москве выдалось жарким и сухим. Не было исключением и это утро. Едва солнце взошло над городом, оно вмиг высушило росу на траве и деревьях, нещадно припекало сверху. Мерецков, поднявшись в свой кабинет, открыл форточку, перед зеркалом расчесал волосы. Посмотрел на себя и диву дался - виски совсем белые, словно на них осела морская соль. «Годы идут, и мы стареем», - грустно вздохнул он. Едва раскрыл свою рабочую папку, как позвонили по телефону. Кирилл Афанасьевич снял трубку и услышал чей-то бодрый голос:

   - С днём рождения вас, товарищ маршал! Правда, опоздал я...

   - Кто это?

   - Генерал Силантьев, Кирилл Афанасьевич! Не мог раньше поздравить.

   - Саша, я тебя не узнал. - Мерецков улыбнулся в трубку. - Спасибо, дорогой. Мне уже шестьдесят семь годков!

   - А летом сорок второго вам было сорок пять, а мне двадцать четыре!

   - Да, но я стал Героем Советского Союза в сорок три года, а ты в двадцать три! - засмеялся Кирилл Афанасьевич. - Всё равно обскакал меня. Ну а в сорок втором ты ловко сбил «мессершмит», когда он бросился в атаку на мой «Дуглас». Я даже не успел его как следует разглядеть...