Мерецков. Мерцающий луч славы

Немецкой штабной службе, говорил Мерецков, присуща двойственность. С одной стороны, чёткость и высокая организованность сотрудников штабов, особенно при отработке каждой операции, с другой — чрезмерный педантизм, преклонение перед документом. Поступила директива — и, будь добр, строго выполняй её. Никаких отклонений, никакого «новаторства», иначе это будет расценено как неисполнение документа. А как же быть с инициативой подчинённых? Директива директивой, но если у командира родилась какая-то идея, которая позволит выполнить её с большим выигрышем? Вот это-то и не поощряется. Исполнительность у немцев доведена до автоматизма.

— Для Красной Армии такой автоматизм негож! — заявил Мерецков.

Ворошилов чему-то усмехнулся, пощипывая кончиками пальцев щетинистые усы.

— Вот в этом я бы с вами не согласился, — произнёс он. — Исполнительность — душа воинской службы!

— Да, но она не должна быть автоматической, — возразил Мерецков, — я бы сказал, бездумной. А бездумность проявляется тогда, когда человек не вникает в то, что делает, действует автоматически, как пружина.

— А что вам там особо понравилось?

— Довольно высокая степень механизации и моторизации немецкой армии, — не раздумывая ответил Мерецков. — В этом деле, товарищ наркомвоенмор, они лет на десять, если не больше, опередили нас.

— Вы так думаете? — нахмурился Ворошилов. Он резко передёрнул плечами и недоверчиво посмотрел на своего собеседника.

— Это не только моё мнение, — подчеркнул Мерецков. — Такова точка зрения всех, кто был в группе. Военная техника и оружие у немцев развиты очень высоко. Если в Красной Армии лишь недавно появилось автоматическое оружие, то там его уже давным-давно применяют на практике.

— Насчёт автоматического оружия нам надо крепко подумать, — согласился Ворошилов.

Они ещё некоторое время обсуждали военные проблемы немецкой армии, сопоставляли увиденное там с тем, что было в войсках Красной Армии.

— Я понял вас так, Кирилл Афанасьевич, что штабная работа у нас налажена лучше, чем в Германии, а с военной техникой у нас дело швах?

— Да, товарищ наркомвоенмор.

Ворошилов встал, давая понять, что приём окончен.

— Всё лучшее, что есть в штабах Германии, следует непременно внедрить в штабах Красной Армии, и вам, Кирилл Афанасьевич, надо вплотную этим заняться. Поручаю вам составить нечто вроде плана и представить мне. Ясно?

— Слушаюсь, товарищ наркомвоенмор!..

У Мерецкова ещё более обострились отношения с Корком, когда он вернулся из Германии. Временно исполняя обязанности начальника штаба округа, Мерецков был дотошным в работе и никому не прощал ошибок. Но, как он ни старался предельно точно выполнять распоряжения командующего, Корк этого будто не замечал. «Меня раздражала непоследовательность Корка в приказах, порой происходившая от его забывчивости, — признавался Мерецков. — Путаница получалась. Досадовал я и на то, что командующий мог сообщать вышестоящим лицам непроверенные сведения». Один такой эпизод буквально возмутил Кирилла Афанасьевича. Округ готовился к очередному параду в честь Октябрьской революции. Было решено показать на Красной площади танки отечественного производства. Незадолго до праздника Корка и Мерецкова вызвали в ЦК ВКП(б). Сталин поинтересовался, как идёт подготовка к параду, каких и сколько будет танков — показывали их на параде впервые. Отвечая, Корк то и дело посматривал в свою записную книжку, однако говорил что-то не то. Мерецков давно понял, что Сталин заранее всё узнал и теперь решил кое-что уточнить. Наконец он спросил, как будут размещены танки и кто поведёт их на параде; как быть, если одна из машин вдруг заглохнет на Красной площади и потеряет ход. На все эти вопросы Корк дал ответ. Тогда Сталин хмуро бросил:

— У меня на этот счёт другие сведения. — Он взглянул на Мерецкова. — Что скажете вы?

Мерецкову было неловко перед Корком, но он назвал правдивые цифры, а не дутые. Пришлось ему сказать и о том, что танки поведут на параде не их водители-бойцы, а рабочие-механики, дабы на Красной площади не произошло ЧП.

Лицо у Сталина стало чернее тучи.

— У меня такие же данные, как у товарища Мерецкова, а вот вы, командующий военным округом Корк, совсем не в курсе дела, — резко произнёс вождь. — Подобное недопустимо! — После паузы он сухо добавил: — Если нет вопросов, вы свободны!

Корк и Мерецков уехали в штаб округа задумчивые и молчаливые. Но едва вошли в кабинет командующего, как Корк заявил:

— Вы меня зарезали, Кирилл Афанасьевич. Да, я кое-что напутал, назвал не те цифры. Но вы могли бы меня поддержать, а не выставлять на посмешище. Перед кем? — Он посмотрел Мерецкову в лицо. — Перед самым вождём! Если ещё такое повторится, то я не знаю, смогу ли с вами сработаться.