Мэри Бэнкс. В поисках оберега Осириса

Мужчина тут же подтянулся, задрал подбородок и расплылся в улыбке. «Влюбился, как пить дать!», - подумала про себя леди Бэнкс, и довольно ухмыльнулась. После утреннего происшествия она немного расслабилась, и, убедившись, что виконт ее ни в чем не подозревает, с новыми силами вернулась к роли обольстительницы.

Дидье вызывал у нее симпатию – недостаточно сильную, чтобы влюбиться, но достаточно ощутимую, чтобы желать прикоснуться к нему. Леди Бэнкс тряхнула плечами, чтобы сбросить с себя странное чувство оцепенения, охватившее ее в тот момент, когда нос уловил аромат его одеколона.

– Прошу, - он подставил ей руку и галантно выгнулся, буравя глазами ее точеную фигуру.

Охранники музея не удосужились даже повернуть головы в их сторону, продолжая дремать, как ни в чем не бывало.

"Если бы я вошла внутрь просто так, без разрешения - они, наверняка, продолжали бы так же спать", - подумала она, проходя мимо дремлющих вояк.

Внутри, под высокими каменными сводами с узкими потолочными окошками, царил полумрак и приятная прохлада. Однако во всем чувствовалось запустение и отсутствие хозяйской руки. Многочисленные папирусы лежали в свалку на длинных столах, на полу хаотично были расставлены саркофаги – пустые и с мумиями, на стеллаже из дерева находились запыленные предметы посуды и украшения. Особо ценные экземпляры власти все же поместили на постаменты под стекло и замки, ни один из которых, к слову, не был заперт.

Мэри удивленно выгнула брови и едва сдержала себя, чтобы не ахнуть от недоумения. Целое состояние без присмотра и должной охраны – печальная и удручающая картина.

– Это неслыханная халатность, - полушепотом сказала она, обводя глазами огромный выставочный зал. – Разве можно хранить все эти артефакты в пыли и паутине? Это же достояние государства, реликвии!

– Вы поражены, леди Бэнкс, и имеете на это полное право. Более того, - Дидье сурово сдвинул брови к переносице и насупился, – я полностью с вами согласен. Египтяне ленивы и неряшливы по своей природе. И отношение к своей истории у них такое же – неряшлево-принебрежительное. Именно поэтому власти и заключили договор с Францией об охране исторических ценностей, а меня назначили директором Каирского музея. Открою вам маленький секрет, - он слегка наклонился, и его горячее дыхание обожгло нежную мочку уха Мэри, заставив прикрыть глаза и вспыхнуть, точно свечку, – мои полномочия гораздо шире, чем вы можете себе представить. Я должен навести порядок. А, следовательно, – не только облагородить музеи, очистив экспонаты от пыли и паутины,  но и добиться полного прекращения незаконной торговли крадеными артефактами, а также пресечь любые попытки дальнейшего разграбления гробниц.

– Ничего себе! - вырвалось у девушки.

– На моих плечах лежит огромный груз ответственности, мон ами,  - деловито заявил де Бизьер, важно расправив спину,– но я с честью несу его.

– Позвольте пожелать вам удачи в этом нелегком деле, - кокетливо пропела Мэри, бросив на своего спутника оценивающий взгляд.

После своего признания, виконт предстал перед ней совершенно в ином свете. Теперь он был не только приятным собеседником и галантным кавалером, который умеет быстро бегать и ловко стреляет из револьвера, но и человеком, которому доверили дело государственной важности. Он словно вырос в ее глазах, стал значительнее, и оттого, еще привлекательнее. Тем хуже было для нее. В этом здании, стены которого прочно запечатали за собой все уличные запахи, аромат его одеколона чувствовался острее. Бледное лицо француза вдруг показалось ей аристократичным и притягательным, а от мыслей о его горячих руках начало сводить мышцы живота.

Не известно к чему, привели бы ее новые умозаключения касательно виконта, но мужчина вдруг резко остановился возле одного из постаментов.

– Посмотрим, насколько вы эрудированны в вопросах древностей, - с вызовом сказал Дидье, чем еще больше раззадорил девушку, – что вы скажете об этом? – Его взгляд скользнул вниз, туда, где под стеклом лежал папирус, а если быть точнее – его часть, о чем свидетельствовали неровные края пергамента.

Мэри тут же пришла в себя. Ей точно ушат ледяной воды на голову вылили. Мысли о жарких ладонях Дидье разбежались, как испуганные воришки, в разные стороны. Девушка пристально всмотрелась в папирус.