Читаем «Меридиан» и другие пьесы полностью

«Меридиан» и другие пьесы

В а л е н т (останавливается в дверях, потом входит и, запинаясь, начинает говорить, не обращаясь ни к кому в отдельности). Нет… Я не понимаю… Что, собственно говоря, происходит?

М и к и. Что?

В и к т о р. Из района приехали. Они уже здесь.

М и к и. Кто?

В а л е н т. Из Комитета народного контроля. Говорят… Но это какая-то чепуха. Явное недоразумение… Я им говорю, пойдите, спросите у людей. Наш город сейчас как заново родился. А они, знай, талдычат свое…

М и к и (после паузы, обращаясь к Штефану). Это ты? Ты их сюда вызвал?

В а л е н т. Господи, что же это?.. Товарищ директор?

В и к т о р. Это, пожалуй, было излишне.

В е р а. Человек с чистой совестью?!

И л ь я (поворачиваясь к Мики). Конец. Вот и конец.

Ш т е ф а н. Минуточку. Вы, как я посмотрю, хотите сделать из меня…

В е р а. Противно даже произнести это слово!

Ш т е ф а н. Если противно, то и не надо!

В а л е н т. Тогда я скажу тебе как мужчина мужчине. От тебя я ничего подобного не ожидал. Мики невиновен. Ты это прекрасно знаешь… Кошмар! А я-то, старый добряк, до последней минуты был убежден, что ты честный и сильный человек.

Ш т е ф а н. Тогда ответь, как в твоем понимании должен вести себя в подобной ситуации честный человек? Закрыть на все глаза? Делать вид, что ничего не знает? Не кажется ли всем вам, что у вас несколько странные представления о морали?

В а л е н т. У нас?

Ш т е ф а н. Ну, если вы убеждены, что это я их сюда вызвал…

М и к и. Поспешили… Что правда, то правда.

В и к т о р. Чистая вода стала поступать в город всего несколько дней назад.

Ш т е ф а н. Если вам так хочется изобразить меня доносчиком, советую быть осторожнее… Сообщить кое-что органам народного контроля социалистического государства — это не подлость, а обязанность гражданина. Почитайте нашу Конституцию!

В е р а. По-моему, уважаемый товарищ директор, эта же Конституция давала вам возможность показать себя в трудный для города момент не только директором предприятия, но и патриотом своего города…

М и к и. …Чтобы бескорыстно помочь не органам народного контроля, а народной власти социалистического государства.

В а л е н т (Штефану). А ты? Что ты тогда сделал?

М и к и. Прикрылся инструкциями.

В е р а. Это ведь тоже выход.

Ш т е ф а н. Конечно! Женская логика. Если бы я нарушил закон, вы бы сделали из меня героя номер два! Взяли бы у меня интервью на целую газетную полосу!

В е р а. Что оно вам так далось, это интервью?

Ш т е ф а н. По-вашему, я завидую?

В а л е н т. Если бы я не знал тебя уже много лет, то, честное слово, поверил бы, что завидуешь. Завидуешь Бенедику, и только потому, что его, молодого парня, люди любят так же, как тебя.

Ш т е ф а н. Мы действительно знаем друг друга не первый год, и поэтому я надеюсь, что по крайней мере ты не веришь, что это я сообщил в Народный контроль.

В а л е н т. Что сделано, то сделано. А ответственность разделим мы все.

Ш т е ф а н. Я…

В а л е н т. Не хочешь ли ты сказать…

М и к и. Он считает, что не несет никакой ответственности. Конечно, он ничего не нарушил, не обошел ни закон, ни инструкции, ни параграфы… Всё на его стороне.

И л ь я. Вот именно поэтому он мог бы сейчас помочь тебе, как никогда… Конечно, если бы захотел.

М и к и. Илья, прошу тебя, уйди!

И л ь я. Мики! На что ты надеешься? Думаешь, что если… Знаешь, что тебя ждет? Ты можешь быть хоть сто раз сыном своего отца Бенедика… но это тебе не поможет. Жизнь — это же лавина…

М и к и. …И надо вовремя отскочить, чтоб тебя не придавило, так? Да, ты это умеешь.

Ш т е ф а н. Послушай, председатель. Не знаю, что ты сейчас обо мне думаешь.

М и к и. Пусть тебя это не волнует.

Ш т е ф а н. А если… волнует?

М и к и. Дело твое.

Ш т е ф а н. Мог бы я тебя кое о чем попросить?

М и к и. Ты меня?

Ш т е ф а н. Думай обо мне что хочешь, но поверь, я вовсе не хотел причинить тебе зла. Я еще не ослеп и вижу, кто болеет душой за дело, а кто относится ко всему наплевательски. Не раз, когда меня мучила бессонница, я думал о том, какой ты человек, и скажу честно, в тебе больше достоинств, чем недостатков.

М и к и. Но потом, когда ты мог практически доказать свое отношение ко мне…

Ш т е ф а н. Возможно, ты прав. Все мы люди. Наверное, я должен был…

И л ь я. Еще не поздно!

Ш т е ф а н. А вы, пан архитектор? Что для вас важнее? Собственная шкура или положение брата?

В и к т о р. Увы, часто случается, что, как говорится, сухой с мокрым в одном огне горят.

И л ь я. Но воду… чистую воду хотели пить все! Все, кто сейчас здесь находится!