Меридон, или Сны о другой жизни

— Не мешало бы вам напомнить ему, что он несколько поздно начал беспокоиться о вашем счастье. Ему следовало бы сделать это лет шестнадцать назад. Но тогда он был слишком занят превращением Вайдекра в земной рай, я полагаю.

Это подействовало мгновенно, и письмо, отосланное мистеру Фортескью, было холодным и невеликодушным. Больше я о нем ничего не слышала.

Я не слышала больше и об Уилле. Но мне часто казалось, что я вижу его глаза, глядящие на меня с болью и гневом. Однажды мне приснилось, что он уходит от меня: я позвала его, и, обернувшись, он улыбнулся мне так тепло и ласково, как никогда не улыбался наяву. Проснувшись, я поняла, что не позову его никогда в жизни и пропасть, возникшая между нами, слишком глубока.

Пери и я стали много дружнее, и он был единственным близким мне человеком в эти ясные дни позднего лета, когда леди Кларенс учила меня разливать чай и играть в карты, делая это как леди, а не как карточный шулер. Пери сидел за столом напротив во время этих уроков, и, когда его мать хвалила меня, он сиял, как мог бы сиять добросердечный, но бездарный ученик, при виде успехов своего более способного друга.

— Ты будешь украшением общества, — пообещал он мне, видя, как леди Кларенс учит играть меня в пикет.

— Не знаю, как насчет украшения, но лучшим игроком в обществе будет, — улыбнулась леди Кларенс, признавая свой проигрыш. — Сара, не знаю, где вы учились играть, но с вами лучше не делать больших ставок.

Я улыбнулась и ничего не ответила, вспомнив на минуту об отце и его подвигах с засаленной колодой карт в деревенских гостиницах.

«Ну, кто хочет сразиться в картишки? — предлагал он. — Играем только на пиво, просто ради интереса». К столу подсаживались толстые фермеры с деньгами, полученными за ренту, или арендаторы, чьи деньги тоже жгли им карман. Отец надувал их одного за другим, неважно, пьяным он был или трезвым. Карты были, пожалуй, единственным занятием, в котором он достиг успеха.

— Сара, похоже, может вернуть наше состояние не только землей, но и наличными, — в шутку сказал Пери, улыбаясь мне.

Он не заметил предостерегающего взгляда, который кинула на него мать. Зато заметила его я. Леди Кларенс не хотела, чтобы я знала о долгах Хаверингов. В этом она была не права. Задолго до того, как огласить нашу помолвку, я попросила моих адвокатов узнать, насколько погряз в долгах мой будущий муж. Мы с Пери улыбнулись. Мы нуждались друг в друге и доверяли друг другу. И больше нам ничего не было нужно. В тот вечер мы пошли прогуляться в сад. Ночи стали прохладнее, и Пери накинул мне на плечи свой нарядный сюртук и предложил руку. Я приняла ее. Должно быть, мы выглядели красивой парой: мои рыжие локоны, вьющиеся у его плеча, составляли красивый контраст с его золотыми волосами. Но, гуляя по вечернему саду, мы говорили о деньгах и делах, а не о любви. Это никогда не приходило нам в голову.

Когда Пери проводил меня до дверей спальни, он наклонился и поцеловал меня в губы. Его прикосновение опять напомнило мне церемонные поцелуи его матери.

— Ты никогда не испытываешь ко мне желания, Пери? — задержала я его своим вопросом.

— Похоже, что нет, — несколько встревоженно ответил он. — А ты?

Я задумалась. Во мне словно боролись два разных существа: та девушка, которая не могла выносить ничьих прикосновений, кроме одного-единственного человека, и которая видела и слышала слишком много в покачивающемся фургоне. И другая, которая постепенно превращалась в женщину, которой уже довелось видеть, как смотрит на нее мужчина при расставании.

— Нет, Пери, — честно сказала я. — Думаю, я никогда не захочу тебя.

Он тепло улыбнулся мне, как обычно, слегка хмельной от выпитого портвейна.

— Отлично, — отозвался он. — Я ужасно люблю тебя, ты же знаешь.

Я бесшумно открыла тяжелую полированную дверь и проскользнула к себе. Из коридора послышались удаляющиеся шаги Пери, затем довольно громкое лязганье. Я выглянула наружу — оказывается, он наткнулся на статую рыцаря в доспехах, стоящую в углу.

— Извините, сэр, — церемонно поклонился он статуе и прошел дальше.

ГЛАВА 28

Я подошла к окну и отдернула шторы. Было довольно поздно, и в небе показалась луна. Неожиданно я увидела всадника, скачущего по залитой лунным светом общественной земле по направлению к Хаверинг-холлу. Подскакав к ограде нашего сада, он неожиданно исчез из виду, видимо привязывая лошадь, потом появился снова, перепрыгнул через ограду и без всякой боязни приблизился к дому. Я застыла от удивления. Потому что Уилла Тайка я узнала бы и за пятьдесят миль.

Перейдя лужайку, он остановился перед домом и стал пристально изучать окна, словно кого-то разыскивая. Тихонько рассмеявшись, я распахнула окно и высунулась наружу. Он приветственно поднял руку и неторопливо прошел через клумбу прямо ко мне. В моей груди родилось смутное воспоминание о какой-то другой девушке из моей семьи и каком-то другом парне, которые вот так же разговаривали ночью, но они болтали о любви.

— Что случилось? — требовательно спросила я.