Мэрилин Монро

Красота Мэрилин вызывает в памяти фразу из одного письма XVIII столетия, где автор делится впечатлениями о ее литературной предшественнице и двойнице — Манон Леско: «Девушка была до того хороша, что могла бы восстановить в мире язычество». По мне, в этой фразе важна не только красота Манон, но и то, а быть может, даже и прежде всего то, что и создатель Манон, аббат Прево, и его критик, автор письма, явно не против «восстановить в мире язычество», во всяком случае, такое, какое позволило бы им (да и всем нам) в полной мере оценить красоту девушек, подобных Манон и Мэрилин. Напомню еще, что чеховский доктор Астров, произнесший ту самую сентенцию о красавице, которая только и делает, что ест, спит, гуляет и чарует, был совсем не против воздать ее красоте должное, и, право, не его вина, что у него ничего не получилось! Если есть желание, перечтите «Дядю Ваню», а что до меня, то я намерен далее доказать, что женская красота не только приятна, но и полезна, ибо не знаю уж, спасет ли она мир, но судить о нравах тех, кто ею пользуется к собственной выгоде, безусловно, позволит.

Теперь два слова о светских безумствах. Это раньше их так называли, например в прошлом столетии. Сегодня это попросту скандалы на всевозможных светских приемах, суаре, раутах, вечеринках с коктейлями, кинофестивалях, «Проках», конкурсах красоты и прочих мероприятиях, куда съезжается элита. Говорю об этом, потому что имя Мэрилин практически от всего этого неотделимо. Так вот эти нынешние скандалы (прежние безумства) теперь принято включать в популярную, или массовую, культуру — понятие, обретшее у нас необыкновенно изысканные термины, напоминающие шаманские заклинания: поп-культ, масс-культ. Понятие это среди прочего включает в себя частную жизнь, превратившуюся в общественное достояние, существование за прозрачной стеной, вопреки замятинской фантазии, не теряющей своей прозрачности даже в самые интимные моменты; кухонные и коридорные конфликты, транслированные по радио и телевидению, размноженные в миллионах экземпляров газет и журналов, доставленные в каждую семью по подписке, чрезвычайно зрелищные и драматичные. Это не те безумства, которыми, как в двадцатые годы, можно было бы кого-нибудь шокировать («эпатировать») — кого-то, якобы стремящегося к скромной и укромной жизни. Все это давно в прошлом. Сегодняшнему потребителю, на которого все и рассчитывается, стыдно за свою скромность и неизвестность. Его культура суть жизнь на площади, у всех на виду. Это — приобщение масс к миру «избранных», приобщение «избранных» к вкусам «толпы».

Итак, о чем же предстоит говорить? О вкусах и привычках знаменитого когда-то бейсболиста. Об интимных подробностях в его отношениях с женой — с Мэрилин. Об обстоятельствах их помолвки, свадьбы, первой брачной ночи, затем о семейных скандалах, ссорах, рукоприкладстве, наконец о бракоразводном процессе. Потом еще раз о том же самом, но уже в отношении знаменитого драматурга. Вот, стало быть, каковы темы моего дальнейшего повествования! Спрашивается, а где же здесь искусство?