Мэрилин Монро

В традиционном смысле его, конечно, тут немного… Прямо сказать, даже и совсем нет. Но — положа руку на сердце — кино и искусство-то нетрадиционное! Как-то забылось, провалилось в дискуссионную трещину то немаловажное обстоятельство, что кинематограф никак, ни при каких условиях не может быть причтен к «изящным искусствам». И это — тоже его специфика! Не только опыты со временем и пространством, с горизонтальным и вертикальным монтажом, динамическими квадратами, типами синхронизации, «монтажом аттракционов», дистанционным монтажом и проч. и проч.! Нет, но еще и специфическая аура исполнителя. Это только проклятое племя киноведов вспоминает о фильме по фамилии поставившего его режиссера — потребитель запоминает актера, и он прав. Ибо в актере — основная человеческая идея, вложенная в фильм, каким бы пустым, бесцветным и бесталанным этот фильм ни казался. Фильм (а с ним и весь кинематограф) суть медиум межчеловеческого общения, контакта между обычным, конкретным человеком и его инвариантом, моделью, образцом, типом. Обнаружив, что созданный промышленным путем, на заводе (киностудии), фильм — это не только произведение искусства (когда он — произведение искусства), но и товар, требующий рекламы и подчиняющийся законам спроса и предложения, мы забыли о контактности кино, об общении зрителя с экраном, о возникновении ЗАЭКРАНА (как Зазеркалья), где экранный образ сливается с конкретным человеком. Возникает человек-легенда, человек-миф. Его нет, этого человека, он — продукт воображения, но не частного, не индивидуального, а коллективного. Коллективного сознательного. Как и любой миф, такой человек — тоже миф, выдумка, но выдумка во плоти. Именно так возник миф о Супермэне (потом — о Батмэне), Джеймсе Бонде, Рэмбо. Из этого ряда — и Мэрилин. Она — миф, выдумка, фантазия; как таковой ее не существовало — у нее другое имя и другая фамилия (впрочем, какова ее настоящая фамилия, даже сейчас не ясно). Но она — и миф, легенда, былина. Она — воплощение коллективной грёзы, ибо коллективное греженье — тоже своего рода акт народного (массового) творчества, особого вида фольклор.

Не забыть еще и загадочную смерть. Это уж и вовсе детектив, достойный пера Хэммета и Чэндлера, катастрофа если и уступающая гибели Джона Фицджералда Кеннеди, то разве лишь значительностью жертвы, но никак не масштабом, не количеством втянутых в нее людей. Тут есть все, что требуется для настоящего политического детектива: сокрытие фактов, смерть одних свидетелей, давление на других, подкуп третьих, кража и подделка документов, уничтожение и выкуп улик, анонимные осведомители, подслушивание разговоров и т. д. и т. п. И это тоже — часть легенды Мэрилин, ее мифа, мифа о ней. А стало быть, имеет самое непосредственное отношение к кинематографу, к искусству экрана, которое никак нельзя назвать изящным.

Монро

Красота, судя по всему, была для Монро семейным проклятием: по крайней мере красивым женщинам трех поколений этого семейства она испортила жизнь, сделав их заложницами каждого следующего мужчины в их жизни и нарушая и без того непрочное душевное равновесие, переходившее, точно по наследству, из поколения в поколение. Так уж сложилось, что красавицы Монро все как одна страдали неврозами, причем некоторые в самой тяжелой и мучительной форме, и вполне естественно, что это приводило их к неизбежной жизненной катастрофе.

Вообще, тревожное предчувствие катастрофы охватывает всякого, кто знакомится с историей и предысторией Мэрилин на любом этапе существования ее семьи. Смерть деда, бабки и матери в психиатрических клиниках; смерть дяди от самоубийства на нервной почве; смерть отца (во всяком случае, человека, которого сама Мэрилин одно время считала своим отцом) в автомобильной катастрофе; смерть самой Мэрилин — какую версию ни взять (убийство или самоубийство)… Тут поневоле заговоришь о роке. Тем более когда поистине роковым для Монро становится безумие — пожизненное безумие, смерть в безумии, смерть от самоубийства… Становится не по себе перед портретом этой обаятельной, цветущей, улыбающейся блондинки, когда узнаешь, какое количество драм, психологических и психических комплексов скопилось в семействе Монро на пороге ее жизни, в которую она, ничего не ведая, вступила шесть с половиной десятилетий назад.

Относительно предков Мэрилин (а о них не сохранилось почти никаких сведений) мнения биографов различны. Многие считают (правда, без убедительных оснований), что по материнской линии Мэрилин потомок пятого президента США Джеймса Монро. (Первой эту идею, по-видимому, высказала Грэйс Мак-Ки, подруга матери Мэрилин, волей обстоятельств ставшая опекуншей девочки. «Она была Монро, — сказала тетушка Грэйс. — У меня есть все бумаги и письма, я храню их для твоей матери. И в них сказано, что она была родственница президента Монро… Потомком по нисходящей».) Однако, например, Морис Золотов, один из первых биографов Мэрилин, полагает, что ее предки «были обыкновенными бедными людьми и жизнь их не освещалась в газетах, стерлась и из памяти их друзей, их переживших».