В темноте леса становилось всё больше звуков, исходящих из разных сторон, пора было прибавить шагу.
— Почему? — снова спросил Риддл, минуя вопрос.
— Я же объяснила, Джоконде будет слишком тяжело отказаться от мечты вернуть свою семью, а именно это она и увидит. Самые сокровенные желания, понимаешь?
— Я не это имел в виду. Почему ты показала мне это место? Кто его ещё видел?
Она остановилась, явно не ожидая такого вопроса.
— Никто, только мы с Хагридом, это наша тайна.
— Тайна, которую ты открыла мне, вот интересно, чем я заслужил?
Некоторое время она молчала, подыскивая правильные слова, постоянно отводила взгляд в сторону темноты леса, но после глубокого вздоха всё же решилась:
— Я хотела увидеть твои настоящие эмоции, Том, — холодный тон голоса был слишком наигранным. Невозмутимость скрывала неуверенность.
Такого ответа он точно не ожидал, однако не впервые замечал за Авророй склонность к недоверию. Раньше она пыталась убежать от встреч с ним, сводила общение к минимуму, но почему-то решилась открыть ему такую важную тайну.
— Так дело не в подарке для Джоконды… — рассудил он. — Неужели я такой отвратительный лицемерный тип, Аврора?
Она спрятала компас во мху, поднялась на ноги и отодвинула ветки кустов, скрывающие тропу к замку.
— Нет, Том, ты просто не такой как все… — сказала она и полезла сквозь завесу из боярышника, пытаясь избежать дальнейшего разговора.
Ответ не исчерпал вопроса, но Том всё понял: Аврора клинически не переносила ложь и правильно расценивала его лицемерие, но почему-то хотела увидеть настоящего Риддла, а точнее, доказать, что и у него есть человеческие, искренние эмоции, о которых никто и не догадывался. Удивительно сильная интуиция удивительно странной девочки, способной различать то, мимо чего пройдут другие, и не заметив. Вместо того, чтобы обойти стороной и отказаться от Тома, она решила раскрыть его, доказать самой себе, что он может быть обычным человеком. Пускай она фактически призналась в недоверии к нему, но на Аврору невозможно было злиться… Остаточное явление после встречи с миром волшебных цветов, заставило его снова улыбнуться.
— Как и ты… — тихо пробормотал он себе под нос и полез вслед за Авророй сквозь заросли боярышника. — Но зачем тебе это?
— Проверяла теорию, — они уже шли по тропинке к замку, когда на Уинтер снова снизошло откровение, — хотела снова увидеть ту твою улыбку, думала, не показалось ли мне в тот раз.
— Какую? — удивленно спросил Том.
— Когда ты впервые увидел Северное сияние тогда, в начале лета…
Хочу отзывов!!! Нет, правда...
http://radikal.ua/data/upload/05615/49112/a0cbe1ca44.jpg
Коллаж к главе.
====== Поминальный веник и зачарованная кафедра. ======
И всё-таки она слишком странная. Аврора может показаться несмышленым маленьким ребенком. Совсем безответственная и наивная, она иногда не понимает и не видит опасностей, но старается объяснить необъяснимое понятным только ей языком. Раскрыть Тома, узнать настоящего Тома, увидеть его улыбку, разве это может быть достаточным мотивом её поведения? Но Уинтер просто не способна произнести такое слово, как «лицемер». Плюс ко всему она почему-то уверена, что в Томе скрыто нечто большее, чем он выставляет напоказ, и даже не представляет, насколько она права…
Бессонная ночь, проведенная Томом после того, как она показала ему «Северное сияние», прошла именно в таких размышлениях. При желании он мог с легкостью уснуть или выпить Зелья Сна без Сновидений, но почему-то не хотел. Вместо этого Том вертел в руках одну из веточек тех цветов, совсем неприметных, похожих на сорняки, но ночью превращающихся в прекрасное явление. Аврора сказала, что они засияют с заходом солнца на следующий день. Гораздо больше этих мыслей Тома занимали те ощущения, то гипнотическое действие, едва не пошатнувшее его рассудок. Цветы так легко забрали его в мир грёз, неужели, пройдя сквозь ужасы создания крестражей, он всё ещё боялся умереть? Это «Северное сияние» слишком опасно, нужно знать, что оно собою представляет, но Аврора говорила, что ни одна книга в школьной библиотеке не смогла дать ей ответ и попросила Тома посмотреть в Запретной секции.