Мерседес из Кастилии

Изабелла терзалась угрызениями совести при мысли о страданиях, на которые она обрекла евреев в своем религиозном рвении, но затем ее отвлекли заботы о муже. Фердинанд поправлялся медленно. Его болезнь и постоянные государственные дела заставили даже королеву на время забыть об экспедиции Колумба. Что же касается недоверчивого Фердинанда, то он давно уже распростился с золотом, потраченным на эту затею, как с деньгами, выброшенными на ветер.

В положенный срок пришла благоуханная южная весна, и к концу марта плодородная Каталония зазеленела.

Вот уже несколько недель, как Фердинанд снова принялся за государственные дела. Избавившись от опасений за здоровье супруга, Изабелла тоже вернулась к своим привычным заботам и обязанностям милосердной государыни. Последние события отвратили ее от придворной пышности и суеты. Изабелла всегда стремилась к тихой семейной жизни, к которой имела природное расположение, однако теперь королеве приходилось проводить со своими детьми и приближенными даже больше времени, чем ей бы хотелось. Ближайшей ее подругой по-прежнему оставалась маркиза де Мойя, поэтому и Мерседес тоже часто видела королеву или играла с ее детьми.

В тот вечер в конце марта во дворце был устроен малый прием. Радуясь возможности избежать всей этой суеты, Изабелла удалилась в свои покои, где для дружеской беседы собралось ее маленькое общество. Было уже близко к полуночи; король, по обыкновению, работал рядом в своем кабинете. Кроме членов королевской семьи, доньи Беатрисы и ее прелестной воспитанницы, у королевы находились архиепископ Гранады, а также Луис де Сантанхель и дон Алонсо де Кинтанилья — последних двух пригласил архиепископ, чтобы в присутствии Изабеллы обсудить один вопрос, касающийся церковных финансов. Но с делами было уже покончено, и королева милостиво беседовала с членами своего маленького кружка.

— Есть ли какие-нибудь новые известия об этих несчастных заблудших евреях, сеньор архиепископ? — спросила Изабелла, чье доброе сердце все еще заставляло ее сожалеть о жестокости, на которую она решилась во славу церкви, уступив настояниям своего исповедника. — Пусть помогут им наши молитвы, если соображения политики и долга потребовали их изгнания![97]

— Сеньора, — ответил Эрнандо де Талавера, — они наверняка служат сейчас маммоне где-нибудь среди турок или мавров, как делали это раньше в Испании. Ваше высочество не должно заботиться об этих потомках врагов господа нашего. Если они и страдают сейчас, то несомненно страдают справедливо — за смертные грехи своих отцов! Спросите лучше у сеньоров Сантанхель и Кинтанильи о судьбе их любимца генуэзца Колумба. Когда, наконец, он вернется и приведет к нам за бороду великого хана?

— Мы ничего не знаем о нем с тех пор, как он покинул Канарские острова, — коротко ответил Сантанхель.

— Канарские острова? — воскликнула королева, несколько удивленная. — Разве оттуда были получены какие-нибудь вести?

— Только устные, сеньора. Насколько я знаю, писем в Испанию еще не приходило. Однако в Португалии ходят слухи, что адмирал заходил на Гомеру и на Гран-Канарию, где у него, видимо, возникли какие-то затруднения, а оттуда вскоре направился прямо на запад. С тех пор ни об одной из его каравелл нет никаких известий.

— Но уже из этого видно, сеньор архиепископ, — прибавил Кинтанилья, — что мелкие затруднения не остановят мореплавателей и не заставят их вернуться.

— Еще бы! После того как генуэзский авантюрист получил от вашего высочества звание адмирала, он не будет спешить с ним расстаться! — рассмеялся прелат, которого не слишком смущало благосклонное отношение королевы к Колумбу. — Кто же станет отказываться от высокого звания, власти и почестей, когда есть возможность их сохранить? Ведь для этого достаточно держаться подальше от того, кто тебе их дал!

— Вы несправедливы к генуэзцу, святой отец, и судите о нем слишком строго, — заметила королева. — По правде говоря, я еще не слыхала о том, что Колумб заходил на Канарские острова, но я рада, что он благополучно до них добрался. Моряки говорят, что нынешняя зима была на редкость суровой, не правда ли, сеньор Сантанхель?

— Да, ваше высочество, очень! Я слышал, как здесь, в Барселоне, моряки клялись, что такой еще не бывало на их памяти. И, если Колумба постигнет неудача, я думаю, это послужит ему оправданием. Впрочем, он, наверно, уже далеко от всех здешних бурь и штормов.

— Только не он! — воскликнул архиепископ. — Вот увидите, он просто отсиживается в какой-нибудь безопасной африканской гавани. И нам еще придется из-за него объясняться с доном Жуаном Португальским!

— А вот и король, — прервала его Изабелла. — Спросим его мнения! Он уже давно не упоминал имени Колумба. Вы еще помните нашего генуэзского адмирала, дон Фердинанд?

— Прежде чем отвечать на вопрос о событиях, столь отдаленных, позвольте спросить, что происходит здесь сейчас? — с улыбкой проговорил король. — Давно ли ваше высочество собирает придворных и дает приемы после полуночи?