Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай

– Пожалуй, ты прав, друг мой, и я тебя понимаю, – согласился Колумб, который обладал высоким чувством справедливости. – Но ты бы лучше помнил о том, что будущее твоих детей зависит от твоего мужества и упорства, вместо того чтобы думать о всяких несчастьях, которых может и не быть! Если мы потерпим неудачу, нам всем будет плохо, а если добьемся успеха, никто не останется в накладе. А теперь скажи, могу я тебе доверить руль или лучше послать за кем-нибудь другим, кто не собьется с курса?

– Уж лучше пошлите за другим, сеньор адмирал, – со вздохом ответил моряк. – Я не забуду вашего совета и постараюсь не тосковать по дому, но, пока мы так близко от

Испании, пусть каравеллу ведет другой, так оно будет вернее!

– Ты знаешь матроса Санчо Мундо из палубной команды? – спросил Колумб.

– Кто же его не знает, сеньор! Это самый бывалый матрос. Во всяком случае в Могере он искуснее всех!

– Он в твоей вахте или спит с другими внизу?

– Санчо в нашей вахте, а вниз он и не спускается, потому что обычно спит прямо на палубе. Такому все тревоги и опасности нипочем! На сушу ему даже смотреть противно, так что вряд ли он обрадуется, даже если мы увидим те далекие страны, о которых вы говорили.

– Хорошо, пошли сюда Санчо, а я пока сам постою у руля.

Колумб привычной рукой взялся за руль и плавным движением развернул каравеллу так, что она пришла почти к ветру. Удары волн сразу же стали громче и чаще, каравелла сильнее накренилась на левый борт, и мачты заскрипели под натиском вновь наполнившихся парусов.

Санчо явился через несколько минут, позевывая и протирая глаза.

– Становись на руль! – приказал ему Колумб, как только матрос подошел к нему. – И держись строго этого курса! Тот, кто стоял на руле, оказался ненадежным человеком: он поворачивал каравеллу в сторону Испании.

Надеюсь, ты такой глупости не сделаешь! Я считаю тебя верным и преданным спутником, друг мой Санчо, и думаю, на тебя можно положиться.

– Сеньор дон адмирал, я слуга королевы и ваш подчиненный, – отозвался Санчо, слегка перекладывая руль из стороны в сторону, чтобы почувствовать, как слушается судно руля: так опытный возница, прежде чем тронуться в путь, разбирает и пробует вожжи. – Я готов исполнить любой ваш приказ!

– Значит, у тебя нет этих дурных предчувствий, недостойных настоящего моряка?

– Во всяком случае, у меня их меньше, чем у священника на молитве или у старухи в церкви. Конечно, и у меня есть сомнения, потому что все мы не без слабостей, но океан меня никогда не страшил – только в плавании я и бываю счастлив, – а что до жены и детей, то раз у меня нет жены, то вряд ли сыщутся и дети!

– Какие же у тебя сомнения? – настаивал Колумб. –

Откройся мне, друг, я постараюсь их рассеять.

– Я не сомневаюсь, сеньор, что мы доплывем до Катая или до любой другой страны, какую ваша милость захочет отыскать, и верю, что вы сумеете обвести великого хана вокруг пальца, а при нужде стянуть даже бриллианты с его тюрбана – он ведь неверный и, должно быть, носит тюрбан!

Не сомневаюсь я и в богатствах, которые принесут наши открытия, ибо знаю, что вы, сеньор дон адмирал, достаточно искусны, чтобы привести каравеллы до края света, нагрузить их карбункулами, если не хватит алмазов, и вернуться в Испанию.

– Если ты так веришь моей опытности, в чем же твои сомнения? Что тебя тревожит?

– А сомневаюсь я в том, выпадет ли хоть какая-нибудь честь и хоть один драгоценный камешек на долю безвестного бедного моряка Санчо Мундо, у которого даже целых штанов нет и которому почести и деньги гораздо нужнее, чем думает наша добрая королева Изабелла и ее царственный супруг!

– Да, Санчо, теперь я вижу, что у всех людей есть недостатки, а твой недостаток – корыстолюбие. Если у каждого человека имеется цена, то ты о своей никогда не забудешь!

– Сразу видно, что сеньор адмирал недаром странствовал по морям, – ваша милость видит каждого человека насквозь! Я тоже всегда подозревал, что душа у меня корыстолюбивая, а потому охотно принимал всякие угодные ей подношения. Барыш и деньги – лучшее лекарство против корыстолюбия, а что до моей цены, то я изо всех сил старался набить себе цену, чтобы меня не принимали за ничтожного подхалима. Дайте мне побольше денег и всяких подарков, и я тотчас стану бескорыстнее отшельника в пустыне!

– Понимаю, – проговорил Колумб. – Тебя нельзя запугать, но можно купить. Ты, конечно, считаешь, что одна добла слишком малая плата тебе и твоему приятелю-португальцу. Хорошо, Санчо, я буду с тобой говорить твоим языком: вот тебе еще один золотой – это задаток за твою верность мне в продолжение всего плавания.

– Можете без стеснения располагать мной, сеньор дон адмирал, и со стеснением тоже, беда невелика! Отныне у вашей милости нет более бескорыстного друга на всех трех каравеллах. Я только надеюсь, что, когда начнут составлять список награжденных, имя Санчо Мундо займет в нем почетное место в соответствии с его преданностью. А теперь идите спокойно спать, сеньор адмирал: «Санта-Мария» будет держать курс прямо на Катай, насколько позволяет юго-западный ветер!