Мерцание света жизни: опыт смены мировосприятия

В первом воспоминании мой возраст, по ощущаемому росту и неуверенной поступи, был в пределах от одного года до двух лет. Чувствую на себе тяжесть одежды и обуви, как неестественную преграду между мной и каким-то густым, наполненным целым букетом запахов теплым воздухом, земляной тропинкой под ногами, большими стеблями и листьями растений, окружающими меня в дворовом палисаднике. Умиротворенное и спокойное состояние внимательного наблюдения наполняет всего меня, радость вызывает каждая новая деталь окружающего мира, вот побежал по стеблю муравей, звук летящего жука, подул слабый ветерок. Ощущаю себя в безопасности, как будто я связан с каждой частицей окружающего пространства невидимыми нитями.

В возрасте трех лет лежу в детской кроватке, которая стоит практически в центре комнаты немного ближе к окну. Пришло время дневного сна, но мне спать не хочется, я повернулся на правый бок лицом к окну и стал рассматривать причудливо качающиеся на ветру ветки деревьев. Закрыл глаза и, буквально через минуту, вижу перед собой дверцы буфета с замысловатым резным орнаментом. Разглядываю узоры, плавно перемещая свой взор. Вдруг промелькнула мысль: как это я могу так близко видеть буфет, если лежу сейчас в кроватке? Одной мысли было достаточно, чтобы комната стала поворачиваться (именно такое возникло ощущение, поскольку себя я не чувствовал). Повернувшись, я увидел кроватку и свою спину. Несколько секунд я смотрел, а потом как волна, на меня стал накатывать страх от непонимания того, что со мной происходит. Всё исчезло, я открыл глаза, увидев, что по-прежнему лежу в кроватке и смотрю в окно.

Мне шесть лет, сижу рядом со старшим братом на крыше трехэтажного дома, в котором на втором этаже расположена наша квартира. Ощущение какого-то жутковатого восторга, ведь я только что с братом залез по пожарной лестнице на крышу. Прохладный ветер дует в лицо, слышно воркование голубей и шум металлических листов, лежащих у самого края крыши и слегка поднимающихся от порывов ветра. Затаив дыхание смотрю на открывающиеся с этой высоты соседские домики и дворы, как здорово, что у нас самый большой дом на квартале. Прерывает изучение окрестностей спокойный голос брата: «Пора спускаться, полезли обратно». С ужасом смотрю на край пожарной лестницы, которая резко обрывается, уходя вниз под карниз дома. Оцепенев, я даже не хочу думать о том, что мне придется спустить ноги и стать на ступеньку этой лестницы. Брат полез первым. Стало ещё страшнее, поскольку я теперь один. Как это не покажется странным, но страх одиночества поборол страх высоты. Я вспомнил, что когда поднимался, преодолевая свой страх, обращал внимание только на движения рук и ног, смотря исключительно на них. Вооружившись этим приёмом, я вслед за братом стал спускаться по лестнице, с каждой ступенькой чувствуя прилив уверенности и не передаваемой радости от этого приключения.

Школа, третий класс, выкладываю на парту свою тетрадку, учебник, пытаюсь отыскать в портфеле линейку. До звонка на первый урок остается несколько минут. Вижу, как от доски по проходу неспешно идут двое одноклассников и привычным движением руки сбрасывают с парт всё, что там лежит. Уже больше месяца они задираются, угрожают и пугают остальных, вытворяя подобные вещи. Многие к этому привыкли и просто убирают обратно в портфели то, что выложили, чтобы потом не собирать с пола. Наблюдая приближение этой парочки, я вдруг чувствую, что привычного страха у меня нет, как и нет желания что-то убирать с парты. Подойдя и заметив, что я на них спокойно смотрю, наиболее задиристый придвинул свое лицо ко мне и прошипел: «Чего уставился?».

Дальнейшие действия происходили как в замедленной съемке, где я ощущал себя больше наблюдателем, нежели активным участником. Он не успел договорить своей фразы, как я встал, схватив его обеими руками за школьный пиджак, и потащил по проходу к доске. Справа от доски был кран с раковиной, в которую теперь я пытался его засунуть. Воцарившуюся тишину прервал крик мамы одноклассника, которая в этот кульминационный момент вошла в класс: «Хулиган, ты же сейчас убьешь его!». Потом послышались голоса в моё оправдание: «Он сам виноват», «Так ему и надо». В этот момент я стал приходить в себя, разжал руки и увидел испуганные глаза моего недавнего пленника, который сидя на полу, начинал от меня потихоньку отползать. Мои руки немного дрожали от напряжения, вместо волнения меня стало заполнять какое-то невероятное спокойствие, как будто я выполнил тяжелую, но нужную работу и теперь могу отдохнуть.