Мерцание тумана

– Знаю, это было неправильно. Но… я не хотел просить твоей любви, как милостыню. Мне хотелось получить от тебя доказательство того, как много я для тебя значу; а для этого ты должна была вернуться. Я был в отчаянии и не видел другого выхода. И когда ты сообщила, что не приедешь, ты будто вырвала мне сердце. Я понял, что ты больше не испытываешь ко мне чувств. А даже если испытываешь, то их недостаточно, чтобы… вернуться домой. Боль меня… оглушила. Я был словно контуженный и хотел одного: чтобы это прекратилось. У меня не осталось сил бороться за нас. Я был убит, Калла… Поэтому я сдался и… порвал с тобой. – Я выдыхаю с такой силой, как будто поднял сто килограммов. Или больше. Я до сих пор не осознавал, какой вес имеют невысказанные слова. Но это еще не все: – Мне жаль, что я причинил тебе боль. Шантажировать тебя – худший мой поступок, и я надеюсь, что… что ты меня простишь… Когда-нибудь, – добавляю я, потому что не хочу на нее давить. Не хочу совершить ту же ошибку, требуя от нее немедленного решения или извинений.

– Яспер… я…

– Я пойму, если тебе нужно время. Если нужно обдумать все, что я сказал. Я хотел быть максимально честным и не оставлять ничего недосказанным, чтобы… – у нас появился второй шанс. Произнести эти слова надежды вслух мне не хватает смелости. – Чтобы мы могли нормально взаимодействовать. Потому что я этого хочу. Ты мне по-прежнему важна, Калла. Очень.

Она сглатывает, и я подозреваю, что будет дальше. Подозреваю, что мои извинения слишком запоздали. А наше сближение было обусловлено ситуацией, и больше ничем. Потому что ей нужен был кто-нибудь, и я оказался рядом. Наверное, для нее это все чересчур, и время неспособно залечить все раны.

Калла делает полшага ко мне и кивает.

– Я тоже хотела бы, чтобы все это осталось позади. – «Но» так тяжело висит в воздухе, что я практически могу его ухватить. Еще секунда – и она его произнесет. Но вместо этого она говорит: – Друзья?

Друзья? Черт возьми, нет! Я не хочу с ней дружить. Я хочу большего.

Калла протягивает мне руку. А я? Я, как идиот, ее принимаю.

29 Калла Настоящее

Друзья?

Серьезно?

О чем я только думала, черт побери?

Ругаясь про себя, я убираю с семнадцатого столика грязную посуду. Требуется море самообладания, чтобы гости не заметили, как я злюсь. С каких пор ты предлагаешь дружбу бывшему, к которому все еще испытываешь чувства? В какой вселенной эта идея считается хорошей? Видимо, в моей.

Я не знаю, что раздражает меня сильнее. То, что я сделала Ясперу такое дурацкое предложение, или то, что он его принял? Значит, для него в отношении меня все кончено. А жаркие мгновения между нами мне просто привиделись. И это больно. Больнее, чем я ожидала.

Ситуацию осложняет то, что он постоянно мельтешит у меня перед глазами. А я то и дело ловлю себя на мысли, что смотрю на него. Что для друзей явно ненормально, не так ли? Когда после работы он предлагает проводить меня до дома, хотя для него это лишний крюк, я отказываюсь. Я не хочу испытывать ни нашу зарождающуюся дружбу, ни свое сердце.

– Мне до дома десять минут езды. А ты живешь в другой стороне.

– И что с того? Я на велосипеде. Сраный из меня приятель тогда, если отпущу тебя одну домой в темноте.

Приятель? Он говорит серьезно или просто хочет швырнуть мои слова мне в лицо? Ох, какая разница, я не хочу этого знать. Проще согласиться.

Вскоре мы отправляемся в путь. Я дрожу от ночной прохлады, по голым рукам ползут мурашки. Мне нечего накинуть сверху, а моя пропитавшаяся потом рабочая блузка осталась висеть в комнате для персонала. Выходя из дома, я была настолько взбудоражена разговором с Яспером, что даже не подумала о том, что поздно вечером мне может понадобиться куртка.

– Подержи, пожалуйста, – говорит Яспер и поворачивает руль в мою сторону. Я догадываюсь, что речь идет о велосипеде.

Когда я хватаю руль, он отпускает велосипед и начинает расстегивать молнию на толстовке.

– Готовишь стриптиз для друзей? – Я не могу не подчеркнуть это слово. Вот только иронии в моих словах меньше, чем мне бы хотелось.

– Это определенно будет дружба с пометкой плюс. И нам обязательно стоит обговорить это заранее.

Что он имеет в виду? Что его бы это заинтересовало? Разумеется, раздумывая над остроумным ответом, я натыкаюсь исключительно на зияющую пустоту. По опыту знаю, что три или даже четыре идеальных ответа придут на ум либо перед сном, либо завтра утром, когда я буду чистить зубы. В такие моменты мне бы хотелось иметь рядом с собой красноречивую Лео. Или Лео карманного формата в качестве суфлера.

– Знаю я тебя: ты готова задницу себе отморозить. – Яспер уже снял толстовку и теперь накидывает ее мне на плечи. А сам остается в футболке. – Она пропахла едой… но в остальном она чистая.

Толстовка пахнет в основном им самим и впитала тепло от его тела. Идеально.

– Спасибо, Яспер. А ты не простудишься? – я спрашиваю, скорее, из вежливости, поскольку хорошо его знаю и помню, что мерзнет он крайне редко.

– Я выдержу. Главное, ты не замерзай.