Мертвая голова

В холле его встретила лишь пустота и тишина. Ощутив в ногах вату вместо твердых мышц, Флинн, пошатываясь, пошел в единственное место в доме Раскаявшихся, которое ему нравилось, – в столовую. Хоть там всем и заправляла немного грубоватая госпожа Эфония, но в окружении запахов еды он всегда чувствовал себя чуточку лучше: они напоминали ему о хороших временах. И эти воспоминания сейчас были ему необходимы, как глоток воды посреди палящей пустыни.

Дойдя до массивной двери столовой, Флинн взялся за латунную ручку в форме надкусанной айвы и потянул ее на себя – его тут же обдало паром. Когда же ароматное облако рассеялось, оставив на лице капельки влаги, он увидел, как возле плиты суетилась госпожа Эфония. Складки на ее тучной фигуре подрагивали, стоило ей сделать хоть одно движение.

– Эй, кто там приперся раньше времени?! – не оглядываясь, гаркнула она. – А ну, пошли вон из столовой, прожорливые рты! С голоду уже не подохнете, так что нечего тут шариться.

– Извините, что побеспокоил, госпожа Эфония, – миролюбиво сказал Флинн, давно привыкший к суровому нраву кухарки.

– А? – Госпожа Эфония обернулась и озадаченно уставилась на Флинна. – Эй, парень, а ты же не мертвяк.

– Да, я – посыльный Смерти.

Рот госпожи Эфонии так широко раскрылся, что ее солидный второй подбородок чуть не опустился ей на грудь.

– Творец Всемогущий… Ты за мной пришел, что ли? – вытаращив глаза, промычала она и выронила ложку, которая едва не утонула в кастрюле с кипящим супом.

– Нет, я просто решил проведать свой старый дом, – заулыбался Флинн, увидев бурную реакцию госпожи Эфонии. – И вспомнить вкус вашей стряпни.

– Фу-у‐у, – протянула она, как вскипевший чайник, и наклонилась, чтобы вытереть вспотевший лоб краем засаленного фартука. – Напугал ты меня, малец. Подумала, что Властелин Смерти решил меня того… – Она провела большим пальцем по своему горлу.

– А он разве может вас убить? – присаживаясь за деревянный стол, спросил Флинн.

– Еще как может! Или ты думал, что мы, духи-хранители, бессмертны? – Госпожа Эфония сощурила поросячьи глазки. – Одно слово Властелина Смерти – и нас – бац! – будто вовсе не бывало. Даже воспоминаний о нас не останется! Это людям повезло, к вам он посылает свои тени, когда ваше время выйдет, а вот мы – другое дело. Для нас его воля – закон, как он захочет – так и будет. Он ведь самый главный в этом мире. После него по важности идет… как его, – она почесала висок, взлохматив седеющие волосы, – Граф Л! За ним следуют загробные судьи, ну а мы, простые духи-хранители, в самом конце этого божественного списка.

– То есть выходит, что Властелин Смерти – правая рука Творца?

– Вроде того, – закивала она и, достав ложку из кастрюли, вернулась к готовке. – Его же Творец раньше всей Вселенной создал.

– Как это? – Флинн положил локти на стол, борясь с желанием закидать госпожу Эфонию не одним десятком вопросов. Он столько всего не знал о мире мертвых.

– Как-как, – нервно закудахтала она. – Просто! Наверное, решил, что так будет лучше. Вдруг Вселенная, родившись, отказалась бы потом умирать? А без смерти и новой жизни нет, так-то. Да и вообще, откуда мне знать, почему Творец решил так, а не иначе? Меня же еще не было, когда он Вселенную создавал!

– А вы его видели?

– Кого? – уточнила госпожа Эфония, громко постучав ложкой по краю кастрюли.

– Творца, – с внезапным трепетом произнес Флинн, и его сердце забилось чаще.

– Нет, не видела. Он же все создал и сразу – тю-тю! – исчез, оставив Властелина Смерти за главного.

– Почему? Разве он не хотел остаться и понаблюдать за своим творением? – Флинн немного расстроился. Он почему-то почувствовал себя брошенным на обочине щенком.

– Да мне откуда знать?! – взорвалась госпожа Эфония, и ее шея покраснела от гнева. – Может, пошел новые миры создавать. Поди пойми этих творческих личностей! Хватит мне голову вопросами забивать, лучше скажи, что тебе наложить. Есть суп с потрохами, пирог с брокколи и улитки с чесночным маслом.

– Давайте пирог, – сказал Флинн. Он никогда не испытывал особой любви к брокколи, но остальные блюда совсем не вызывали аппетита.

Через минуту перед ним стояла тарелка с кусочком пирога и чашка с дымящимся сладким чаем.

– Кушай, не обляпайся, – произнесла госпожа Эфония и вернулась к плите.

– Спасибо, – поблагодарил он, придирчиво рассматривая пирог со всех сторон.

Выглядел тот вполне съедобно, поэтому Флинн смело поднес пирог ко рту и откусил приличный кусок, но быстро пожалел об этом. Ему казалось, что он жевал прелую траву. Либо Чистилище не до конца приняло его, либо у госпожи Эфонии сегодня не было настроения для готовки. Кое-как прожевав отвратительную клейкую массу, он, всеми силами пытаясь скрыть отвращение, проглотил ее.

– Ну как? Вкусно? – не оборачиваясь, поинтересовалась госпожа Эфония.

– Ага, – соврал Флинн и попытался смыть мерзкий привкус с языка, выпив сладкий чай.

– Тогда сделай доброе дело. Я уже почти закончила, так что пора звать мертвяков на завтрак. Вон там, на подоконнике, – она указала ложкой направо, – стоит коробка со всяким барахлом. Подойди к ней.