Мертвая комната

– Если Миссис Фрэнкленд захочет поговорить, вы не должны ее поощрять. Как только ребенок успокоится, она должна лечь спать. В углу стоит кресло-кровать, которое вы можете разложить для себя, когда захотите прилечь. Свечу держите там, где она сейчас, за пологом. Чем меньше света будет видеть миссис Фрэнкленд, тем скорее она уснет.

Миссис Джазеф ничего не ответила, только вежливо кивнула. Странное испуганное выражение в ее глазах, которое доктор заметил при первой встрече, стало еще более болезненным. «Она не справится, – думал мистер Орридж, ведя мистера Фрэнкленда вниз по лестнице. – В итоге нам придется вызывать кого-нибудь из Лондона».

Чувствуя себя раздраженной от того, как бесцеремонно у нее отняли мужа, Розамонда решительно отвергла помощь миссис Джазеф. Сиделка ничего не сказала, когда от ее услуг отказались, но судя по ее поведению, ей очень хотелось поговорить. Дважды она подходила к кровати, приоткрывала рот, останавливалась и смущенно отступала, прежде чем окончательно занять свое прежнее место у туалетного столика. Она сидела, молчаливая и незаметная, пока ребенок не затих и не заснул на руках матери, положив маленький розовый кулачок ей на грудь. Розамонда не удержалась и поднесла эту руку к губам, хотя и рисковала снова разбудить младенца. За звуком поцелуя последовал слабый, сдавленный всхлип, донесшийся с другой стороны занавеса.

– Что такое?! – воскликнула Розамонда.

– Ничего, мэм, – ответила Миссис Джазеф сдержанным шепотом. – Я задремала в кресле и вздохнула во сне. Я должна была сказать вам, что у меня сердечная болезнь и есть привычка вздыхать во сне. Это ничего не значит, мэм, и я надеюсь, что вы будете достаточно добры, чтобы извинить это.

– Ох, простите! Я надеюсь, что могу не просто вас извинить, но помочь. Когда мистер Орридж придет завтра, вы посоветуетесь с ним, а я позабочусь о том, чтобы вы не нуждались ни в чем, что он пропишет. Нет! Нет! Не благодарите меня, пока я не помогла вам поправиться, и оставайтесь на месте, если кресло удобное. Ребенок снова спит, и я хочу полчаса побыть в тишине, прежде чем отойти ко сну. Оставайтесь пока на месте. Я позову, как только вы мне понадобитесь.

Эти любезные слова не только не оказали успокоительного воздействия на миссис Джазеф, но и привели к прямо противоположному результату – она разволновалась. Начала ходить по комнате и в замешательстве пыталась объяснить перемену в своем поведении тем, что хотела убедиться, что все приготовления к ночи сделаны правильно. Еще через несколько минут она, вопреки запрету доктора, снова начала побуждать миссис Фрэнкленд к разговору, расспрашивая о Портдженнской Башне, плюсах и минусах проживания в таком доме.

– Может быть, мэм, – сказала она голосом, который странным образом расходился с явным безразличием ее вида, – может быть, вам не понравится Портдженна, когда вы там окажетесь. Кто знает, может быть, вы захотите навсегда уехать оттуда, поживши там несколько дней, особенно если вы посетите пустые комнаты. Я думаю, что такая леди, как вы, – извините мою смелость, мэм, – хотела бы оказаться как можно дальше от грязи, пыли и неприятных запахов.

– Я могу потерпеть и большие неудобства, когда речь идет о моем любопытстве. И мне гораздо интереснее увидеть необитаемые комнаты в Портдженнской Башне, чем семь чудес света. Даже если мы не поселимся в старом доме насовсем, я уверена, что мы останемся там на некоторое время.

Миссис Джазеф резко отвернулась и больше не задавала вопросов. Она удалилась в угол, где стояло кресло-кровать и несколько минут занималась тем, что готовила его к ночи, а затем снова начала ходить взад и вперед. Эта неугомонность, и без того удивлявшая Розамонду, теперь заставляла ее беспокоиться, особенно когда она пару раз подслушала разговор миссис Джазеф сама с собой. Судя по словам и обрывкам предложений, которые то и дело доносились до слуха, ее мысли все еще с необъяснимой настойчивостью возвращались к теме Портдженны. Шли минуты, а она все ходила взад-вперед и продолжала говорить. Беспокойство Розамонды стало перерастать в тревогу. Она решила обратить внимание миссис Джазеф на столь странное поведение, но при этом не подавать виду, что поняла, что та говорит сама с собой.

– Что вы сказали? – спросила она, когда сиделка произнесла несколько слов громче других.

Миссис Джазеф вздрогнула, словно пробудившись от тяжелого сна.

– Мне показалось, вы что-то говорили о нашем старом доме, – продолжала Розамонда. – Мне послышалось, будто вы сказали, что мне не следует ехать в Портдженну и что вы не хотели бы быть на моем месте, или что-то в этом роде.

Миссис Джазеф покраснела, как юная девушка.

– Вы ошибаетесь, мэм.