Мертвая комната

– Да, очень люблю. Я там родилась. Мы с мужем как раз туда направлялись, но были вынуждены остановиться здесь по моей вине. Вы, кажется, не можете найти спички?

С неловкостью, удивительной для человека, проявившего столько аккуратности при наведении порядка в комнате, миссис Джазеф сломала первую спичку, а вторая погасла сразу же после того, как пламя было зажжено. Третья попытка оказалась более успешной, но сиделка зажгла только одну свечу и унесла ее на туалетный столик, скрытый от Розамонды пологом у изножья кровати.

– Зачем вы убрали свечу?

– Подумала, мэм, что так будет лучше для ваших глаз: если свет будет не слишком близок к ним, – ответила миссис Джазеф, а затем поспешно добавила, словно не желая дать Розамонде время для возражений: – Так вы отсюда поедете в Корнуолл? Планируете путешествие по округе? – Она зажгла вторую свечу и унесла ее к первой.

Розамонда подумала, что сиделка, несмотря на кроткий облик и манеры, была удивительно упрямой женщиной. Но сама она была слишком добродушна, чтобы спорить из-за свечей, и, отвечая на вопрос миссис Джазеф, она говорила с ней все так же весело и приветливо:

– О, нет, мы едем в наш старый дом, где я родилась. Он теперь принадлежит моему мужу. Я уехала оттуда в пять лет. Такое разрушенное, ветхое место! Если вы считаете Корнуолл унылым и диким, то пришли бы в ужас от одной мысли о жизни в Потрдженнской Башне.

Слабый шелест шелкового платья миссис Джазеф был слышен все время, пока Розамонда говорила. Но при упоминании Портдженны он мгновенно прекратился, и в комнате воцарилась мертвая тишина.

– Вы, я думаю, привыкли жить в хорошо отремонтированных домах, – продолжала Розамонда после продолжительной паузы. – Вы и представить не можете, что значит жить в старинном особняке. Вообразите себе дом, огромный, старый дом, в одной половине которого никто не жил в течение шестидесяти или семидесяти лет. Можете представить себе его размер. Мы будем жить в западной части, а заброшенная северная половина уж в очень плохом состоянии. Но я надеюсь, мы все приведем в порядок! Только подумайте, сколько странных и удивительных вещей мы можем найти в этих нежилых комнатах! Я собираюсь надеть фартук повара и перчатки садовника и обшарить все сверху донизу. Как я удивлю дворецкого, когда приеду и попрошу у него ключи от призрачных северных комнат!

После последних слов раздался негромкий крик и звук, будто что-то упало на туалетный столик. Розамонда подскочила и нетерпеливо спросила, в чем дело.

– Все в порядке, – ответила миссис Джазеф, почти шепотом. – В совершенном порядке, мэм. Я ударилась о стол. Вы, пожалуйста, не беспокойтесь.

– Но вам, вероятно, больно?

– Нет, нет, вовсе не больно.

В это время дверь в комнату открылась, и вошел доктор, ведя под руку мистера Фрэнкленда.

– Мы пришли пожелать вам спокойной ночи, миссис Фрэнкленд, – сказал доктор, подводя ее мужа к постели. Он заметил, что лицо Розамонды раскраснелось. – Боюсь, вы слишком много говорили и волновались. Вам нужен отдых. Так что, мистер Фрэнкленд, думаю, что чем скорее мы пожелаем леди спокойной ночи, тем лучше. Где сиделка?

Миссис Джазеф сидела спиной к зажженной свече, когда услышала, что ее спрашивают. Незадолго до этого она смотрела на мистера Фрэнкленда с нескрываемым любопытством, которое совсем не соответствовало ее обычной скромности и утонченности манер.

– Боюсь, она ушиблась сильнее, чем говорит, – сказала Розамонда доктору, указывая одной рукой в сторону миссис Джазеф, а другую обняв за шею мужа, склонившегося над ее подушкой.

Мистер Орридж поинтересовался, что случилось, но не смог убедить сиделку признать, что происшествие имело хоть малейшее значение. Тем не менее он подозревал, что ей больно, или, по крайней мере, что произошло что-то, что ее расстроило, – она с трудом сосредотачивалась на его указаниях. Миссис Джазеф смотрела то на него, то на мистера и миссис Фрэнкленд, и казалась последним человеком в мире, который мог бы проявить дерзкое любопытство, но сейчас она крайне походила на любопытную женщину. Доктор был вынужден говорить с ней строже, чтобы добиться от нее хоть какого-то внимания.

– Миссис Фрэнкленд, – сказал мистер Орридж, отвернувшись от сиделки, – я дал миссис Джазеф все необходимые указания и оставляю вас, пожелав спокойной ночи.

Поняв намек, прозвучавший в этих словах, мистер Фрэнкленд тоже попытался пожелать спокойной ночи, но жена крепко держала его за обе руки и заявила, что не отпустит его в ближайшие полчаса.

Мистер Орридж покачал головой и начал рассказывать о вреде чрезмерного возбуждения и о благословении спокойствия и сна. Вряд ли бы Розамонда прислушалась к нему, но тут проснулся ребенок, сразу же захватив все внимание матери. Воспользовавшись моментом, мистер Орридж тихо вывел мистера Фрэнкленда из комнаты, как раз когда Розамонда брала ребенка на руки. Доктор остановился в дверях, чтобы шепнуть последнее наставление миссис Джазеф: