Мертвая комната

Тем временем Сара быстро шла по направлению к церкви и скоро скрылась за оградой, окружавшей маленькое кладбище. Сюда же она пришла в день смерти ее госпожи шестнадцать лет назад. Здесь время оставило свои следы – новые могилы. И если раньше могила, которая влекла ее, стояла одинокой, то теперь у нее появились соседи справа и слева. Может, она бы и не нашла ее, но следы непогоды на могильном камне подсказали ей, что он тут стоит дольше других. Могильный холмик порос травой, печально склоняющейся, когда ветер проносился сквозь нее.

Сара опустилась на колени и попыталась разобрать надпись на могильном камне. Черная краска, которая когда-то придавала четкость высеченным словам, вся сошла. Для любого другого глаза, кроме ее, имя мертвого человека было бы трудно различимо. Она тяжело вздохнула, проводя пальцами по буквам.

Свято чтим память Хью Полвила

26 лет от роду

Он встретил свою смерть от падения камня

в Портдженнской шахте

17 декабря 1823 года

Потом она наклонилась и припала губами к камню.

– Так даже лучше, – прошептала она, поднимаясь с колен и в последний раз глядя на надпись. – Чем меньше чужих глаз увидят ее, чем меньше чужих ног пройдут там, где была моя, тем безмятежнее будет лежать он в месте своего упокоения!

Она смахнула слезы, сорвала несколько травинок и вышла с церковного двора. Проходя мимо церкви, она остановилась на минуту, вынула книжку «Гимнов Уэсли», которую взяла с собой в утро бегства из Портдженны. Между ее страниц еще лежали увядшие остатки травы, которую она сорвала с могилы шестнадцать лет назад. Она вложила свежие травинки, убрала книгу в карман платья и поспешила обратно к дяде.

– Приятный ветерок, – сказал он, упаковывая шкатулку в футляр. – Приятный ветерок для прогулки, но очень он плох для Моцарта. Он сдувает мелодию, словно шляпу с моей головы. Ты вернулась, дитя мое, как раз вовремя – как раз закончился табак в трубке, и Моцарт снова готов отправиться в путь. Ах, ты снова плакала, Сара? Что же заставило тебя плакать? Так, так, кажется, лучше мне сейчас не задавать вопросов. Хорошо. Хотя нет! У меня еще есть последний вопрос. Почему мы стоим? Почему не идем дальше?

– Да, да, ты прав, дядя Джозеф, идем. Я растеряю всю свою храбрость, если мы будем смотреть на дом слишком долго.

Они пошли дальше по тропинке, и через несколько минут достигли восточной стены дома. Главный вход, в последние годы использовавшийся крайне редко, был с западной стороны, и к нему вела терраса, с которой открывался вид на море. Малый вход, которым пользовались гораздо чаще, находился с южной стороны и вел через помещения для слуг в большой холл и к западной лестнице. Сара, хорошо знакомая с Портдженной, по привычке пошла именно к нему. Дойдя до южного угла восточной стены, она остановилась и огляделась. По дороге сюда, если не считать почтальона, они не встретили ни одной живой души: ни мужчины, ни женщины, ни ребенка – ни даже домашнего животного.

– Здесь очень одиноко, – сказала Сара, недоверчиво смотря по сторонам. – Раньше было не так.

– Ты остановилась только ради того, чтобы констатировать очевидный факт?

– Нет, нет! – ответила она тревожным шепотом. – Но колокольчик, в который мы должны звонить, уже так близко… Я хотела бы знать, что мы скажем, когда окажемся лицом к лицу со слугой. Ты сказал, что у нас будет достаточно времени, чтобы подумать об этом, когда мы будем на пороге. И вот мы совсем рядом. Дядя, что же нам делать?!

– Первое, что нужно сделать, – сказал дядя Джозеф, пожав плечами, – это, конечно, позвонить.

– Хорошо. А когда слуга выйдет, что мы скажем?

– Что скажем? – Дядя Джозеф нахмурил брови и постучал указательным пальцем по лбу. – Что скажем?.. Знаю, знаю! Не переживай, Сара. Когда слуга выйдет, стану говорить я.

– О, пожалуйста! Но что ж ты скажешь?

– Что скажу? Прежде всего: «Здравствуйте!» Потом скажу: «Мы пришли осмотреть дом».

Он посмотрел на Сару с видом довольного собой человека, который одним махом перешел от сомнений к решению. Сара смотрела на него с изумлением. Выражение абсолютной уверенности и самодовольства на его лице ошеломило ее. Самая жалкая из тех ничтожных отговорок, что придумала она вчера ночью, казалась ей сейчас совершенством хитрости по сравнению с предложением дяди Джозефа. Он же был совершенно убежден, что нашел способ разом преодолеть все препятствия. Не зная, что сказать, она попыталась выиграть время.

– Очень хорошо, дядя, что ты решил взять разговор со слугами на себя! Но вдруг слуги не захотят вот так просто впустить нас. Может, стоит еще раз подумать, что говорить, когда нам откроют дверь? Может, пройдемся вокруг дома и подумаем?

– В этом нет ни малейшей необходимости, – заявил дядя Джозеф. – Мне нужно только поговорить со слугой, и мы тут же окажемся внутри. Но я готов ходить взад и вперед столько, сколько тебе будет угодно. Я все решил, но ты можешь еще подумать, – тоном он говорил покровительственным и вид у него был очень довольный.