Мертвая сцена

А сама подумала: «Действительно, зачем я так поторопилась с милицией? Лучше бы я заставила Носова убить и меня вслед за Устином! Хотя тогда, на даче, у меня еще оставалась надежда, что Устин жив».

— Товарищ Уткин был вашим гражданским мужем, — сказал тут следователь. — То есть любимым человеком, правильно?

— Конечно, — упавшим голосом подтвердила я.

— В таком случае ваш долг перед любимым человеком — сделать все, чтобы виновный в его смерти понес справедливое наказание, — нравоучительным тоном произнес Всеволод Савельевич.

— Но это ведь его не воскресит… — зачем-то сопротивлялась я.

— Не воскресит, — подтвердил следователь. — Но он будет, так сказать, отомщен. Пусть и посмертно.

— Загробной жизни, как мы знаем, не существует, — медленно проговорила я.

— Не существует, — опять подтвердил Всеволод Савельевич.

— А значит, раз он умер, все уже бессмысленно… — Но я не хотела продолжать этот разговор и, чтобы поскорее его закончить, сказала: — Тем не менее я, разумеется, буду на суде и расскажу все известное мне, как бы тяжело мне ни было это сделать.

— Хорошо, — кивнул следователь. — Ну, я вижу, что мы вас сегодня уже утомили. Еще раз извините и… Может, вызвать машину, чтобы вас доставили домой?

— Нет-нет, я сама, — пробормотала я. Затем встала и, не прощаясь, ушла.

До самого вечера я бесцельно бродила по улицам. Не замечала ничего вокруг — только думала, думала, думала. Бесконечно прокручивала в голове все, что произошло. Мнилось, что от этого мне станет легче, однако легче не становилось.

«Лучше пойду домой, — в какой-то момент подумала я. И тут же спохватилась: — А домой — это куда? К маме или к Устину?» Никого кроме меня у него не было — в своей квартире он прописал меня. Вероятно, мне ее отдадут. Или, наоборот, заберут — скажут: вы ведь даже не были женаты… Впрочем, мне все равно. Наверное, я в любом случае уже не смогу жить в этой квартире.

Однако пришла я все-таки именно туда. Думала, мне захочется осмотреть вещи Устина, перебрать его бумаги. В действительности я всего лишь заперла за собой дверь и, не раздеваясь, упала лицом вниз на диван. Мы всегда сидели или лежали на этом диване только вдвоем. Никогда Устин не сидел на нем один, а я была где-то в стороне…

С этим воспоминанием я и уснула.

7.5.62

Сегодня я нашла в себе силы прийти на «Мосфильм». Мне надо было убедиться в том, что картина, которую недоснял Устин, окажется в хороших руках. Да и просто в том, что ее не закрыли.

К сожалению, я опоздала. Только теперь поняла, что прийти надо было гораздо раньше. Потому что картину будет доделывать не кто иной, как презренный Фигуркин! Одно только облегчение: все сцены со мной уже давным-давно сняты Устином, так что работать под руководством Фигуркина мне не придется. Впрочем, он почти наверняка погубит всю картину (а значит, и мою роль) на монтаже.

Возможно, я бы устроила скандал или еще что-нибудь в таком духе, но меня враз заставил позабыть о нашем фильме разговор с мерзавцем Фигуркиным. А он действительно оказался редкостным мерзавцем! Я ведь всегда уверяла Устина в этом, а он не верил.

Когда я начала с Фигуркиным разговор о картине и о том, что не лучше бы, мол, доверить ее какому-нибудь более опытному постановщику, он сразу перебил меня:

— Алла, а ты знаешь, я тут виделся с Нестором…

— Когда?! — ошарашенно спросила я.

— На прошлой неделе, — объяснил он. — Я к нему в тюрьму приходил.

— Зачем же? — пролепетала я. — Зачем ты туда ходил?

Фигуркин пожал плечами:

— Все-таки бывший однокашник…

— Но ты ведь знаешь, что он сделал! — взорвалась я.

— Но не знал, почему он это сделал, — уточнил Фигуркин. — Вот и пошел к нему. Так сказать, за подробностями.

— И что? — с ненавистью спросила я. — Узнал подробности?

— Узнал, — равнодушно ответил он и, посмотрев на меня, добавил: — Ты всему виной.

Мне захотелось его придушить, но я всего лишь произнесла сквозь зубы:

— Сволочь же ты, Фигуркин. Скотина просто. Мерзавец…

— Ты так злишься, поскольку знаешь, что я сказал правду, — усмехнулся он.

Я поняла, что с ним бесполезно говорить о фильме, и решила пойти прямо к Сурину.

Но только я развернулась, Фигуркин окликнул меня:

— Да, Алла, еще кое-что…

Я нехотя обернулась.

— Нестор попросил меня об одной услуге… — сообщил Фигуркин.

Я невольно сделала шаг в его сторону:

— И о какой же?

— Он попросил подтвердить его личность. Сказал, что меня скоро вызовут для опознания. И я, как он хочет, должен буду показать, что он действительно является… Устином Уткиным!

Тут Фигуркин с триумфом посмотрел на меня, а я сквозь зубы поинтересовалась:

— И что — ты так и сделаешь?

— Пока еще не знаю, — протянул он. — Ведь мое подтверждение, что он Уткин, возможно, облегчит его участь…

— Каким же это образом? — Я даже издала нервный смешок.

— Ну как… — сделал глупую физиономию Фигуркин. — На вашем дачном участке ведь нашли труп. Если в милиции посчитают, что тот, кого они арестовали, — Уткин, то труп, соответственно, будет признан носовским. Тогда получится, что хозяин дачи попросту убил чужака в порядке самообороны.

Я не верила своим ушам. Неужели Фигуркин настолько туп?