Мертвая вода

Машины выбрасывали снег в сторону, на обочину. По обеим сторонам дороги высились многометровые сугробы. Это и спасло Кирилла. Пролетев по воздуху, он как ракета, врезался в сугроб. Будь ускорение поменьше, он бы угодил в нижнюю часть сугроба, где слежавшийся снег мог поспорить по твердости с бетоном. Но Кирилл угодил в мягкую, как пух, середину, и полностью ушел вглубь. От удара он на мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, обнаружил, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Со всех сторон был снег.

Кирилл как мог извивался, расширяя отверстие. Вскоре он чуть повернулся в норе. Увидев позади свет, он стал копать с удвоенной силой, прокладывая себе путь на свободу.

Латвия, Кандава – Кулдига, апрель, 2084

Второй день наступления выдался длинным и беспокойным. Панцергренадеров подняли в четыре утра, и батальон влился в двигавшиеся на запад войска. Расчет командования на ховеры оправдался на все сто – весенняя распутица почти не мешала продвижению. Стоило разведке наткнуться на сопротивление, как передовой отряд разворачивался в боевые порядки, сминал заслон боевиков, и войска двигались дальше. К полудню Тукумс, занятый передовыми частями еще ночью, остался позади. Только в районе Кандавы наступающие столкнулись с неожиданно сильным сопротивлением. Наступление забуксовало. Взвод Штайнера получил приказ отдыхать. Нашли относительно сухой холмик, ховеры заползли наверх и заглушили моторы. Пехотинцы повытаскивали из машин какие-то подстилки, скинули ботинки и повалились спать. Панцергренадеры покинули скафандры и присоединились к ним. Кирилл лежал на спине и смотрел на небо. Гул в небе не смолкал ни на минуту. На запад волна за волной летели реактивные беспилотники. Вдали, за лесом, не прекращались взрывы. Облако черного дыма застилало горизонт.

Механик-водитель сидел на крыше ховера и глотал злые слезы, глядя, как горит его родной город. Десять лет тому назад родители вывезли его, еще сопливого, в эвакуацию. Он вырос, мечтая вернуться домой, в Кандаву, которую почти не помнил.

– Кандаву утюжат, – жуя сухую травинку, прокомментировала Белка.

– Хорошо, – меланхолично заметил Кирилл. – Нам меньше работы.

– Нам работы хватит, – заметил сидящий рядом Штайнер. – Закончит работать авиация, и мы пойдем на зачистку. Командование приказало выжигать все гадюшники. Сами понимаете, что будет, если нам перережут «панцерштрассе».

«Панцерштрассе», нитку снабжения, по которой к наступающим войскам подвозили все необходимое, ни в коем случае нельзя было потерять. Это понимали даже далекие от стратегии пехотинцы. Без горючего, продовольствия и боеприпасов армия быстро превратится в толпу. Злую, голодную и практически безоружную. Поэтому на всем пути движения, в каждом населенном пункте оставляли заслон, на случай, если в окрестностях болтаются недобитые боевики.

Перед наступлением командование пообещало выделить отличившимся участки земли на освобожденных территориях. Поляки предвкушали, как расселятся в своей родной Польше, отстроят разрушенные города, обзаведутся поместьями. Каждый хотел стать помещиком, и чтобы обязательно с крепостными из пленных.

Разглядывая медленно плывущие в синем небе облака, Збигнев мечтал вслух:

– Мужиков постреляем, а бабы все наши будут. От арабочки я не откажусь. Или двух. Или десятка… Днем пусть работают, а вечером я их пердолить буду по очереди. Говорят, они горячие в постели. А?

Збигнев славился своими любовными похождениями.

Бьёрн сдвинул с лица панаму и одним глазом глянул на Збигнева.

– Кому что, а Збышеку бабы… Пердольщик-террорист…

Глаз закрылся, панама вернулась на место. Збигнев покосился на приятеля, посмотрел на командира: Штайнер работал с имплантом и в разговоре не участвовал. Увидев, что никому его мечты не интересны, Збигнев повернулся к Кириллу:

– Ну а ты, ты чего хочешь? Не может быть, что у тебя нет мечты! Кир?

– Я хочу свою роль сыграть. У меня есть долг, и я его любой ценой выполню, чего бы мне это не стоило, – глядя в сторону, ответил Кирилл.

– А себе, себе чего хочешь?

– А это и есть – себе. Больше ничего не хочу, – отрезал Кирилл.

Чтобы не продолжать разговор, он встал и пошел к сидящим чуть поодаль пехотинцам. Штайнер одобрительно посмотрел ему вслед.