Мертвая зона<br />(Повести)

— Ну да, этот… Дружки они, что ли? Один веревку мылит, другой шеей крутит — такие дружки… Часов около двух ночи слышу, вроде кошка в окно скребет… И ведь выследил, когда прийти, Федор только заявился — три дня не был, — он тут как тут. Ну, я открыла, Федор вышел и на гостя волком: «Ты что, завалить меня хочешь? Зачем сюда пришел?» Тот говорит: «Башли[9] от Рынды принес, его Маруха все отдала, и от Хрыча тоже. Все теперь!.. Вот еще записка, вроде чертеж какой…» Ну, Федор не верит. Показывай, говорит, сам чего-то все раздумывает. Спрашивает: «Кто еще видел, когда деньги отдавала?» Этот, толстый, отвечает: «Хрящ видел. Как поглядел, в баржу завалился, на левый берег одним духом махнул». Федор деньги посчитал, говорит: «Все верно». А тот, что пришел, завидует: «Экая прорва башлей! Куда столько девать будешь?» Дескать, дай и мне маленько… Федор отвечает: «Есть тут одно место, там надежно… И тебе туда надо, на хуторе оставаться нельзя — кругом люди…» А сам незаметно гирю в карман, что каждый раз брал, когда ночами уходил… Вышли они, я так и обомлела, поняла, куда он его повел. Сижу и думаю: «Сейчас за мной вернется». Давно уже решила: будет подходящий случай, надо бежать, да все откладывала: дом жалко, хозяйство… Опоить бы его, думаю, окаянного, самогоном, уйти к Зине. Как на грех, нигде не могу самогону достать. А тут уж прихватило — не до раздумий… Он еще в дверь заглянул, не ушла ли я. В упор глазами сверлит, приказывает: «Сиди… Пойду погляжу, нет ли кого». А гиря у него в ватнике карман оттягивает… Только он вышел, я в чем была выскочила и на рыбацкий стан к Митрофанычу бегом… Слышала, как Федор к дому вернулся, увидел, что меня нет, зовет: «Дуня! Дуня!» Я молчу, припустила еще шибче… Может, и ушла бы, да в конце хутора собаки залаяли. Понял он, куда я нацелилась, и за мной… У самой хаты Митрофаныча догнал, сволочь, Зина уж и дверь открыла, повернулась я к нему, крикнула: «Федя, что делаешь!» Он — ножом!.. Ну тут Митрофаныч подоспел, не дал зарезать: как пальнет из ружья, я — будто сноп подкошенный на землю, больше ничего уж и не помню…

— Что ж вы у соседей не спрятались? — спросил Сергеев. — Пять километров бежать — не шутка, ясно, любой мужик догонит.

— Так соседям объяснять надо, что да почему, как дезертира привечала. А Митрофаныч не выдаст… Ни одного человека я не пускала в дом дальше сеней, боялась, как бы чего мужичьего не заметили. Бабы с порога чуют, если табачищем воняет, а Федор иной раз так насмолится — с души воротит…

Евдокия, не в силах справиться с пережитым волнением, шумно захлюпала носом.

— Теперь-то чего уж так переживать, — попытался успокоить ее Сергеев. Сам подумал: «Судить тебя надо, матушку, за твою дурь: добралась до „бабьего счастья“».

— Да ведь не найдете вы его, — чувствуя свою вину, снова заговорила Евдокия. — Всегда от меня разными дорогами уходил, ищи-свищи, хоть на все четыре стороны… Вы вот уедете, а он тут как тут будет, обязательно вернется и всех порешит. Ему ж теперь нельзя нас оставлять — мы свидетели… И что вы приезжали сюда, тоже узнает: есть тут у него свои доносчики.

— Ну и где, вы думаете, у вашего Федора шалаш или землянка? — спросил Сергеев.

— А кто ж его знает? Где поглуше да посуше, может, за пять километров отсюда, может, за десять… На каком-нибудь бугре. Мало ли бугров в пойме?.. Нашел ерик побогаче, чтобы рыба была, там и землянку вырыл. Жрать-то по хутору не больно разживешься, самим нечего… Небось, одной рыбой и питался.

Оставив у Колотова Наташу Коломойцеву, наказав закрыть окна ставнями, запереться изнутри и в случае подозрительного шума во дворе перейти всем на пол, лечь под защиту глинобитных стен, Сергеев и Фалинов в сопровождении Николая отправились на поиски логова Кузьмы Саломахи.

Была ли реальная опасность, что тот вернется и попытается довершить черное дело, уничтожить свидетелей стольких его преступлений? Конечно, была… Но серьезное ранение, о чем свидетельствовали следы крови и освинцованные пробоины в двери от кучно ударившей картечи, все же наводило на мысль: не до мести сейчас Саломахе, доползти бы только до логова да отлежаться, зализывая раны…

Сергеев все-таки оставил двух человек с карабинами из местной группы самозащиты для охраны рыбацкого стана, сказал Рындину:

— В общем, смотри… Ты не Сусанин, а мы не ляхи. Если знаешь место точно — поехали, а нет — не взыщи…

— Да вы что! — обиделся Николай. — Вас-то я обманывать не буду!..

Забираясь в кузов полуторки, Сергеев подумал, что за всю свою практику работы в уголовном розыске еще не помнит случая, чтобы у него был такой ненадежный проводник. Кто может поручиться, что он в последний момент не струсит?.. Но на деле все получилось иначе.

…Рассредоточившись, все четверо (водитель машины, вооружившись карабином, тоже шел с ними в одной цепи) продвинулись на сотню метров, остановились у опушки поляны, окружавшей лысый бугор.