Мертвая зона<br />(Повести)

Это его замечание Воронцов воспринял как укор себе: сам он даже не подумал, почему пятка следа заглублена больше, чем носок. Не такая уж это мелочь, а не заметил. Видно, Дорофеев не первый раз в поиске вместе с майором Ковешниковым и кое в чем уже поднаторел.

— До КСП он все-таки дошел? Значит, не так уж и прост? — рискнул высказать свои предположения Алексей. Замечание Ковешникова, что нарушитель «шаромыга», несколько разочаровало его.

— А вот это уже по существу, — поддержал его Ковешников. — Или сам не прост, или кто-то ему помогал.

Майор наклонился, еще раз внимательно осмотрел следы, измерил длину шага, сравнил глубину отпечатков с заглублением следа Дорофеева. Со своими отпечатками не сравнивал. Видно было, что сапоги всю жизнь шил на заказ, обмундирование, как правило, брал самого большого размера.

В общих чертах он как будто уже представлял себе, что за человек здесь побывал, хотя интуиция, конечно, не доказательство.

Дорофеев выключил следовой фонарь, и все трое некоторое время ждали, пока глаза привыкнут к темноте.

Вид ночных гор, великолепные чинары, поднимающие свои кроны в звездное, небо, журчащий у подножия этих чинар ручей, шорохи щебенки по склонам да посвист охотившихся сычей — все это было непривычно слышать Воронцову, а может быть и служившему здесь без году неделю Дорофееву.

— Все ли направления перекрыл, товарищ лейтенант? — обращаясь к начальнику заставы, спросил майор.

— Застава поднята по тревоге согласно боевому расчету, — ответил тот. — На особо важные направления высланы дополнительные наряды дружинников.

— А в район родника Ак-Чишме?

— Так это уже у соседей и вроде бы в стороне?

— Ручаться не могу, но нарушитель, скорей всего, выйдет туда: родник — единственный во всей округе. Направь к нему усиленный резерв: нарушитель, может, и не один…

Лейтенант включил портативную радиостанцию, передал дежурному по заставе, чтобы тот выслал на машине резерв к роднику Ак-Чишме.

— Поехали! — скомандовал Ковешников.

Сели в машину. Помолчав, он принялся рассуждать вслух:

— Все-таки, на кой черт поперся сюда этот нарушитель? Чтобы запутать следы? Чьи следы?.. Забрел на КСП и тут же вернулся? Зачем? Чтобы отвлечь на себя преследователей. А кто может поручиться, что он пришел один, что нас не ждет еще какой-нибудь сюрприз?

Воронцов и Дорофеев молчали, поскольку им самим сказать было нечего, а речь майора Ковешникова состояла из одних только предположений.

Выехали на шоссе. Воронцов спросил:

— Что еще можно сказать насчет этих следов, товарищ майор?

— Что можно сказать? — переспросил Ковешников. — Побывал здесь человек никчемный, какой-нибудь бродяга-зимогор. На КСП попал по дурости или чьей-либо указке. Дальше КСП не пошел, значит, шел без смысла. А может быть, и со смыслом: привлечь к себе внимание… Роста ниже среднего, худой, на правую ногу прихрамывает, обувь тридцать девятого размера. Чарыш носить отвык, жмут они ему, из сыромятины сделаны, ссохлись. От чарыков он и охромел… Ну что еще?.. Ходит расхлябанно, ступни ставит врозь, плетется шаляй-валяй. Одет в зимний ватник, домотканые штаны, курит терьяк…

— Вы так расписали нарушителя, товарищ майор, — сказал Воронцов, — как будто знаете его сто лет: и в ватную телогрейку одет, и терьяк курит, еще и прихрамывает. Как вам это удалось определить?

— Когда задержим — увидишь, — сказал Ковешников. — Кроме того что в ватник одет, еще и небрит…

Дорофеев и Воронцов переглянулись, а Ковешников сказал:

— Насчет того, что небрит, может, не совсем точно. Но ведь наверняка небрит! Эти паразитские замухрыши раз в году бреются! А в горах он не первый день!

В предутренней темноте по обеим сторонам шоссе угадывались то виноградники с низкорослыми, скрюченными лозами, то дувалы, сложенные из камня-плитняка.

Уазик свернул с проселка, подъехал к заставе. На крыльцо выбежал дежурный:

— Товарищ майор, разрешите обратиться к лейтенанту Дорофееву? Товарищ лейтенант, вас к телефону…

Офицеры вошли в канцелярию, Дорофеев снял трубку:

— Семин?.. У родника Ак-Чишме?.. Никого нет?.. И следов никаких?.. Армейские сапоги?.. Что ж это вы, собственные следы не узнаете?..

При этих его словах краска бросилась в лицо Воронцову. Не сразу он подумал, что история с гипсовым слепком Дорофееву неизвестна, и упреки некоему Семину его, Воронцова, не касаются.

Ковешников взял трубку у начальника заставы, попросил дежурного по коммутатору:

— Дай-ка мне штаб отряда… Товарищ подполковник, — доложил он. — Всей группой выезжаем к роднику Ак-Чишме. Прошу дать указание начальнику соседней заставы блокировать ущелье в районе урочища Кара-Тыкен. В случае появления неизвестных будем действовать совместно с соседями…

Положив трубку на аппарат, пояснил Воронцову:

— Подполковник Журба лично ведет поиск… Ах, Семин, Семин, — посетовал Ковешников. — Что-то ты там, друг сердечный, опять недосмотрел! А ведь сколько на одного тебя и времени и сил потрачено!..

— Да уж, Семин ваш старый знакомый, — заметил Дорофеев.