Мертвая зона<br />(Повести)

— Ай, как хорошо, что до сих пор видели! — воскликнул Амангельды. — Слава Аллаху! Пускай всегда так видят, как сейчас! Все скажут: «Какой у нас лейтенант Алеша следопыт!»

Разговор этот не очень нравился Воронцову, и он решил переменить тему:

— Что это у вас вода шумит, как будто неподалеку мельница?

— Правильно, мельница, — подтвердил Амангельды. — Молодец, что услышал. Еще когда отец из полка джигитов вернулся, начинали ее строить. Арык по насыпи течет. Четыре года землю возили. Люди смеялись над отцом: «Ай, Аман Дурды! Солнце арык высушит! Сколько воды надо, чтобы колесо вертеть?» Сделал отец мельницу, после революции колхозу отдал ее для всех. Мы, семь сыновей, ему помогали. Самый маленький — Гуссейн землю в чарыке носил…

Амангельды и Ковешников заговорили по-туркменски, и майор лишь изредка переводил Воронцову:

— Начальник войск просил дружинников быть готовыми принять участие в поиске, а если понадобится — и в опознании нарушителей.

От внимания Алексея не ускользнуло, с каким достоинством и тайной радостью, степенно кивая, принял Амангельды просьбу генерала.

— Ладно, Ёшка, — по-русски сказал он, обращаясь к Ковешникову. — Поедем сейчас с тобой, провожу вас маленько до родника на Мер-Ков, потом поеду к Лаллыкхану и Баб'a, все сделаем, как товарищ генерал велит…

Ковешников и Воронцов поблагодарили хозяина за угощение, распрощались с его многочисленным семейством. Дюжий бородатый туркмен, один из сыновей Амангельды, такой же темнолицый, как отец, подвел трех оседланных лошадей, придерживая на плече за ремень боевой карабин.

Воронцову и этот признак вчерашнего дня показался странным, не только потому, что он знал как основное стрелковое оружие автомат Калашникова, но еще и потому, что карабин оказался в руках гражданского человека.

— Личное оружие выдано по приказу начальника войск, — пояснил Ковешников. — Всей своей жизнью Амангельды его заслужил.

Распрощавшись, Ковешников и Воронцов поднялись в седла, выехали за пределы аула вслед за Амангельды на тропу, опоясывавшую красноватую глыбу базальта — гору Мер-Ков. Слева — отвесная стена, от которой звонким эхом отражается цокот подков, справа — обрыв. С каждым изгибом тропы все дальше открывается цветущая долина, залитая бело-сиреневой пеной яблоневых и персиковых садов, рассеченная каменистыми, сухими руслами горных потоков, с поднимающимися ввысь, как космические ракеты, темными кипарисами и пирамидальными тополями, усеянная, словно спичечными коробками, кибитками с плоскими крышами.

У родника спешились. Несмотря на то что март только еще начинался, туркменское солнце уже изрядно припекало, что особенно почувствовал прибывший из снежного и ледяного царства Прибалтики лейтенант Воронцов. Поэтому он особенно оценил встречу в горах с чистыми и прохладными ключами, выбегавшими из горы на площадке, покрытой песочком, окруженной пышной, свежей и молодой зеленью.

Все трое неторопливо попили, осмотрелись вокруг, словно стараясь унести с собой красоту, раскинувшуюся вокруг.

Неожиданно Амангельды что-то сказал Ковешникову, наклонился к тропе, жестом приглашая и майора рассмотреть нечто, привлекшее его внимание.

Воронцов тоже наклонился, но ничего не увидел, кроме следов от обычных хромовых сапог.

— Наверное, чужой человек прошел, — сказал наконец Амангельды.

Растянув большой и указательный пальцы, он смерил «четвертью» длину и ширину следа. Опустившись на колени, посмотрел сбоку на отпечатки подошв, затем глянул через плечо вдоль тропы, резво вскочил на ноги, пробежал вперед, снова вернулся.

— Надо скорей мне назад ехать, Ёшка! — сказал он. — Ты давай к себе в комендатуру, а я в аул, позову людей! Может, это и есть тот самый опасный кочахчи[13], какого генерал ищет?

И тут Воронцов сделал то, что потом жгло его досадой и раскаянием, не давало покоя уязвленному самолюбию. Поддавшись искреннему тону Амангельды и озабоченному виду Ковешникова, он достал из сумки пакетик с гипсом, развел белый порошок в алюминиевой кружке от фляги и залил гипсом подозрительный след. Не прошло и нескольких минут, как оттиск был готов. «А вдруг пригодится?» Словесные описания — одно, а слепок — совсем другое. Это — документ поточнее фотографии, тут все детали видны.

Осторожно сняв слепок, он положил его в специальную картонную коробку с ватой, чтобы, чего доброго, не разбить и не повредить гипс. И только тут заподозрил неладное.

Амангельды и Ковешников явно гасили усмешки в глазах, отводя взгляды в сторону, с озабоченным видом оглядываясь окрест, и ровным счетом ничего не предпринимали, чтобы ловить «опасного преступника».

Воронцов опустил глаза и похолодел: точно такой же след, с которого он сделал слепок, был на том месте у родника на влажном песке, где он сам только что стоял.