Мертвая зыбь

- Она увидит, что ты, так сказать, в кругу своих... Девушка, видимо, умная и сообразит, что к чему. А в клуб никакие стауницы не проникнут, они Лубянку за две версты обходят.

Зубов и Лена шли по праздничной Москве. Еще не зажигалась иллюминация, скромная по тем временам, но радовали даже эти редкие, выкрашенные в красную краску лампочки и флаги.

Они поднялись в небольшой зал, и Лена близко увидела людей, которые наводили ужас на врагов советской власти. Это были ничем не отличающиеся от ее товарищей простые и скромные люди. У всех было праздничное настроение, слышались шутки, смех. Вокруг была молодежь, были и девушки - радостные и веселые, как те, кого в революционные праздники Лена видела не раз в рабочих клубах. Рядом с Алексеем сидел человек с темными красивыми глазами и небольшой бородкой. На его гимнастерке блестел значок в виде щита с римской цифрой V и мечом. Такими значками были награждены некоторые чекисты в ознаменование пятилетия ВЧК-ОГПУ, Алексей поздоровался с этим человеком и познакомил с ним Лену, назвав его "товарищ Артузов".

- Концерт, кажется, хороший, - добродушно заметил он.

"Да они такие же товарищи, как все. Ничего в них нет строгого, пугающего, - думала Лена. - И Алексея знают, и некоторые приветливо здороваются с ним... А какие глупости мне приходили в голову..." Она взяла руку Алексея и слегка пожала. Он улыбнулся.

Все стихло. Раздвинулся занавес, в президиуме появился Луначарский, его встретили рукоплесканиями, предоставили слово для доклада.

Лена не раз слышала Анатолия Васильевича Луначарского, и каждый раз ее поражало умение оратора с первых слов увлечь своих слушателей силой логики, целеустремленностью и яркой образностью речи. Он говорил о том, как возникла революционная традиция праздновать Первое мая - праздник пролетарской солидарности, как потомки коммунаров, парижские рабочие, в день Первого мая идут со знаменами к Стене коммунаров на кладбище Пер-Лашез, туда, где в 1871 году их дедов расстреливали солдаты версальского карлика Тьера. И хотя все знали, что Луначарский один из лучших ораторов партии, все же изумлялись тому, как он строил, казалось бы, очень сложную фразу, начиная ее не так, как другие ораторы. Каждая фраза его речи не только выражала глубокие мысли, но и звучала как-то по-особенному. Он говорил красиво в хорошем смысле этого слова. Мысль, облеченная в красивую форму, становилась еще более убедительной и ясной.

Луначарский напомнил, как в годы царизма сознательные рабочие мужественно и смело праздновали Первое мая. И хотя все это было известно, но докладчик говорил об этом так проникновенно, что подвиг русских рабочих осознавался каждым во всем величии. И вот Луначарский закончил:

- Советский Союз пока единственная в мире социалистическая республика, где в полном смысле свободно празднуется этот весенний праздник пролетарского единения, но мы мечтаем о будущем, когда все человечество соберется под знаменами победившего коммунизма.

Когда грянул "Интернационал", все встали. Сотни поющих голосов звучали вместе с трубами оркестра. Лена взглянула на Алексея и увидела его бледное от волнения лицо. А когда зал утих и они сели, он нежно погладил ее руку.

Начался концерт.

Квартет имени Страдивариуса исполнил анданте кантабиле, трогательную и всегда волнующую часть струнного квартета Чайковского. Все слушали с большим вниманием и потом долго аплодировали. Затем на сцену вышел светловолосый, стройный молодой человек - поэт Василий Каменский. Он расположил слушателей тем, что держался просто, непринужденно и прочитал сильным, звонким голосом отрывок из поэмы "Стенька Разин". После выступления Каменского певица из Большого театра исполнила сегедилью из оперы "Кармен". В конце артист Владимир Хенкин читал юмористические рассказы. Каждая его фраза вызывала взрыв смеха, в особенности когда он изображал сцену в танцклассе старого времени.

После концерта Алексей и Лена долго гуляли по Москве, озаренной иллюминацией. Они вслух мечтали о будущем. Лена забыла о своих подозрениях, а он старался не думать о том, что завтра ему придется вновь встречаться с теми, кого он презирал и ненавидел, вновь играть роль врага советской власти. Но что делать? Он солдат партии, посланный в разведку в стан врага. Когда-нибудь это кончится. Стауницы, кузены, захарченки будут стерты с лица земли, кончится его мучительная работа. Но разве это конец борьбы? Разве сложат оружие все тайные и явные враги его родины?

Он шел рядом с Леной, обнимая ее, старался думать о другом, о том, что эта майская ночь принадлежит им до рассвета.

- Что, помирились? - спросила мать у Лены, когда она вернулась.

- А мы и не ссорились.

43