Мертвая

– Ты… – зашипела она, мигом стряхивая остаточные нити – ага, ещё немного и я потянула бы силу напрямую из тщедушного этого тельца, – ты еще пожалеешь…

Она вылетела из кабинета, от души хлопнув дверью.

– Дорогая…

– Знаешь, – я обернулась к Дитттеру, слизывая капли темноты с ладони, – мне кажется,или мои родственники меня несколько недолюбливают?

Он хмыкнул и поинтересовался:

– Как ты?

Обыкновенно. И даже хорошо… в голове слегка шумит, состояние такое вот, одновременно невероятной легкости и желания совершить что-нибудь этакое, душевное… после шампанского подобное бывает. О чем я и сказала Диттеру, а тот лишь вздохнул.

– Твоя сестра не носила блокиратор, – он повернул перстенек,и марево светлой силы, его окружавшей, побледнело. – Никто не надевает блокираторы на детей…

– А ещё она многое умеет, – я подобрала с ковра последнюю ниточку. – И сомневаюсь, что этому учат в храмовых школах.

В общем, жизнь становилась все интересней.

Глава 19

…а к вечеру в дом мой наведалась полиция.

Не буду лгать, что гостям я обрадовалась . Я устроилась в библиотеке. Горячий шоколад, домашнее удобное платье и плед, скорее для порядка, чем из желания согреться. Дневники Йохана, моего пра-прадеда, личности в высшей степени занудной, обладавшей поразительным талантом утомлять с первых строк, но… ему случалось бывать в стране Хинд. Он пошел по тропе своего деда, желая отыскать ту самую деревню. О чем и писал нудно, пространно, не забывая точно указывать, сколько и на что было потрачено денег, но при том умудряясь обходить вниманием вещи действительно важные.

…что такое хранители крови? И почему на постройку храма при доме ушло денег в три раза больше, чем положено? Откуда такие суммы за камень? За работу? Да этого камня… я как раз совершила почти гениальное открытие, когда размышления мои были прерваны самым отвратительным образом.

– Простите, фройляйн, я упоминал, что вы заняты… – Гюнтер выглядел отстраненно-спокойным, в отличие от дорогого герра Германа.

Этот отстранил старика и, шагнув в библиотеку, поинтересовался.

– Что вы делаете?

– Зефирки ем, – призналась я, облизав пальцы.

Зефир доставили из кондитерской, что на углу Лебяжьего переулка и современной Моргенштрассе. Расположенная на первом этаже доходного дома, она уже вторую сотню лет радовала жильцов удивительного вкуса десертами. Фирменный земляничный зефир был особенно хорош. Правда, горьковат слегка.

– Вы ж мертвая, – он втянул воздух, и крылья хрящеватого носа раздулись, а на лице появилось донельзя обиженное выражение.

– Между прочим, – я вытерла пальцы о плед и дневник отложила. Пока. – Указывать даме на ее недостатки несколько невежливо…

…в дверях виднелись еще четверо жандармов, которые топтались на пороге, явно не зная, как дальше быть.

– Поступил сигнал.

– Куда?

– В Управление… деточка, дело серьезное…

Доносы на меня писали, что в управление, что мэру… а мне – на него и, соответственно, на герра Германа,и на многих иных достойных людей. Не знаю, что они в полиции с доносами делали, я же раскладывала по папочкам. На всякий случай.

– Убийство? – Диттер не заставил себя долго ждать.

Спустился явно готовый покинуть дом в теплой компании жандармов,только вот, подозреваю, не по его душеньку они явились этакою толпой. Ишь, шеи вытягивают, словно гуси…

– Убийство, – подтвердил герр Герман. – Где вы были?

– Здесь, – я села.

Убийство – это плохо… Нет, не скажу, что уровень преступности у нас был таков, что подобных досадных происшествий вовсе не случалось. Бывало всякое, но вот… сигнал. …труп. …полиция в моем доме. Я, пусть и блондинка, но не дура, могу сопоставить одно с другим.

– Фройляйн не покидала дома, – Диттер рядом с массивным герром Γерманом смотрелся как-то жалковато.

– Ага, зефирки ела… – герр Γерман позволил почувствовать сарказм в голосе.

Чем ему зефирки-то не угодили? А вообще дрянной человек, да…

– И зефир в том числе.

– Кого убили-то? – поинтересовалась я.

Имею право, раз уж явились по мою душеньку.

– Соня Юльгеншнаудер, – произнес герр Герман, глядя на меня пустыми рыбьими очами. Это он к совести пытался воззвать? Или за реакцией следил.

Я пожала руками. Знакомы? Определенно. Городок у нас маленький, соответственно, все в той или иной степени друг друга знают. Я имею в виду людей определенного круга, к которому я имею счастье – или несчастье? – относиться.

Софи была… Милой? Вполне. Слегка пустоголовой. Очаровательной. Влюбчивой ровно настолько, чтобы это в конце не испортило ту малую репутацию, которой обладала дочь торговца редкими артефактами… кажется, в их семье были ещё сестры. Или брат? Не суть, главное, что в последний раз я видела Софи… а ведь незадолго до своей смерти и видела.

– Жаль, – кажется, эти слова возмутили герра Германа до глубины души.

– И только-то?

– Я пошлю ее семье соболезнования. И венок закажу.

Нет, а что они ждали? Рыданий и заломленных рук? Так мы не настолько близки были, у меня нет привычки страдать по чужим людям. Герр Герман в два шага пересек расстояние, нас разделяющее. Толстые пальцы его впились в подбородок, дернули, заставив выгнуться и приподняться.