Мертвая

…и тихое поклонение той, кого именуют хозяйкой разума. Ее сила передается лишь избранным, тем, кто не смеет смешивать кровь свою с кровью иных каст. Ее храмы закрыты, а обряды подернуты флером чужих фантазий. Сомневаюсь, чтобы эта богиня нуждалась в сушеных крысах. И жабьи ноги ей зачем? Она присутствует в нашем мире, привечая тех, кого сжирает жажда знаний. И пусть храмы ее открыты ныне для всех, но отвечает богиня лишь избранных. Те же, кто отмечен печатью ее,теряют интерес ко всему, что происходит в мире… Бабушка говорила, что они опасны,ибо разум в чистом виде далек от такой иррациональной глупости, как мораль. Совесть же ему вовсе не ведома… существует лишь целесообразность.

Все не то. Не так.

Девять культов, каждому из которых посвящена глава… и десятая, отведенная под ритуалы кровавые. Здесь я их и нашла. Когда готова была уже закрыть книгу, поскольку мало того, что монах изволил подробнейшим образом описать некоторые обряды, так порой он и зарисовывал. А зрелище человека, из разрезанного брюха которого вытягивали кишки, не совсем то, что подходит для юной леди.

…или вот сожжение. …или…

Я пробежалась по строкам. Χмыкнула и закрыла книгу. Конечно, выносить их из библиотеки не рекомендовалось, но… если ненадолго… и немного… иначе мы здесь несколько дней просидим. И я решительно сняла еще несколько томов.

…Откровения безумия, написанные моим предком, пережившим смуту. Краткий справочник запретных ритуалов, судя по толщине, краткостью грешивший. Книгу крови. И еще одну, даже книгой не являвшуюся. Сшитые наспех листы, завернутые в кусок кожи. Но знак моей богини вспыхнул, стоило прикоснуться к ней, а к подобным рекомендациям я прислушивалась. Поэтому, повинуясь ощущениям своим сняла с полки еще один фолиант.

А кожа явно человеческая. И темные веревки, перетягивающие книгу, будто кто-то опасался, что она возьмет и откроется, выглядели весьма внушительно. Но больше ни знаков, ни… Разве что острые бронзовые уголки. И полустертый отпечаток детской ладони.

В классификаторе книга значилась, как «Отворение врат» неизвестного автора, и рядом стояла характерная пометка, что трогать ее не стоит. Но вот… Ко мне она ластилась, звала, обещала помочь. А я… я всего-навсего слабая женщина, поэтому, подняв башню из книг, решительно двинулась к выходу из библиотеки. Книга была нужна. Чую это… но ее нужность не умоляла ее опасности.

– Уже? – Вильгельм проворно отскочил от статуи и руки за спину спрятал. Все-таки время здесь действительно течет иначе. – Я просто посмотреть хотел… поближе… и вообще…

– Ага, – я протянула ему книги. – Нам пора.

– А…

– Придется будить или оставить. Понимаешь…

Сложно объяснить, но это место устало. Оно ценило тишину, которую мы нарушили. Да и… просьбы были исполнены, а дела сделаны. Мы же давно вышли из того возраста, когда могли претендовать на то, чтобы пользоваться убежищем просто так.

– Да чувствую, – он зябко повел плечами. И книги взял-таки. Присмотрелся. Вздохнул. – А ты знаешь, я обязан их изъять и сжечь.

– Обойдешься.

Даром что ли род мой принес присягу? Должны же быть у спасителей королевства и верных слуг Его императорского величества свои привилегии.

– У нас разрешение есть… бессрочное.

…и выданное, к слову, не только имперской канцелярией, но и неким орденом, который только-только входил в силу и искал поддержки.

– Хорошо… наверное. Тяжелые, мать его… буди уже красавца… а то ощущение, что с меня вот-вот шкуру снимут.

Глава 30

…спускались мы куда дольше, чем поднимались. И уже внизу Диттер, разбуженный весьма недружеским тычком в ребра, поинтересовался:

– Что случилось?

– Продали тебя… – буркнул Вильгельм, пытаясь удержать стопку книг. Нет, я могла бы взять одну… или две… или даже три, но мне нравилось смотреть, как он пыхтит, сопит и бросает косые взгляды, не решаясь меж тем попросить о помощи. А на Диттера, который сунулся было к книгам, рыкнул так, что и я вздрогнула. Хочет сам? Пускай. Не в моих привычках препятствовать чужим подвигам.

– Хорошую цену взяли?

– За тебя? Не смеши… – на лестницу, которая поднималась в подвалы, Вильгельм смотрел как на кровного врага.

– Она даст тебе отсрочку. До конца этого дела.

Он имел право знать,и Вильгельм с этим был согласен, но место, время и душевное состояние его не способствовали приросту любви к ближним. Вообще из него отличный темный вышел бы…

– Но потом, – я облизала губу. – Боюсь, тебе станет… совсем плохо.

– Ага…

Предупреждение, кажется, не слишком его впечатлило.

– Отсрочка… это хорошо… это… замечательно.

– А что потом сдохнешь, не пугает? – поинтересовался Вильгельм. И Диттер махнул:

– Отбоялся уже… и сдохну я в любом случае,тут без вариантов. Отсрочка же… – его улыбка была широка. – Это отлично… книги давай, не будь жлобом.

– Я не жлоб.

– Ты только учишься, я знаю…

– А ты…

– А я силой смерти ныне здоров, так что не надо мне тут…

– Не надо, – Вильгельм криво усмехнулся, – так не надо…

И книги отдал. Все. А Диттер только крякнул и… забавно наблюдать за ними. Мне кажется, бабушке они бы понравились, причем оба…