Мертвее не бывает

— В эту субботу прошло ровно сто дней с того момента, когда я в последний раз имела дело с оккультизмом.

С оккультизмом?

Я уставилась на Меган. Она взглянула на меня, тяжело сглотнула и выразительно перевела взгляд обратно на говорившую девочку.

Брат Бен громко захлопал мокрыми ладонями, чтобы поздравить Саванну с ее годовщиной. Некоторые из пришедших неуверенно присоединились к аплодисментам.

Лицо Саванны стало ярко-розовым.

— Спасибо вам… В общем, мама с папой решили устроить для меня праздничный ужин. Но они не знали, что маникюрный салон, который находился рядом с нашим любимым рестораном, закрылся и теперь на его месте приемная хироманта.

— Ой-ей-ей, — покачал головой Бен. — Как нехорошо.

Я не выдержала и рассмеялась. Мне удалось сделать вид, что я закашлялась, но все равно я привлекла внимание всех собравшихся в зале.

— С тобой все хорошо? — спросил Бен.

Я кивнула и перевела взгляд на Саванну, мысленно поклявшись в следующий раз быть сдержаннее.

— Мой папа разнервничался, и мы поругались, хоть я и сказала ему, что мне нет до этого дела. Но нам пришлось уехать, и, оказавшись дома, я так расстроилась, что мне… очень-очень захотелось разложить карты Таро.

Наступила гробовая тишина.

— Но я не стала, — проговорила она, тяжело выдохнув. Потом потянулась в карман и достала оттуда пластиковую коробочку с каким-то серым порошком. — Папа помог мне их сжечь, и я принесла пепел, который от них остался.

Я повернулась к Меган.

— Серьезно? прошептала я.

Она не смотрела на меня. Брат Бен снова захлопал.

На этот раз Меган присоединилась к аплодисментам.

Я откинулась на спинку стула, почувствовав себя неловко.

Потом какой-то мальчик из средней школы рассказывал, как вдруг понял, что его друзья — сатанисты, поэтому перестал общаться с ними и ходить на репетиции их рок-группы.

Я начала ерзать на стуле.

Не поймите меня неправильно. В общем и целом я совершенно согласна с братом Беном.

Оккультизм, темная сторона, загробный мир — я во все это верю. Я со всем этим встречалась. Я думаю — нет» знаю на своем собственном ужасном опыте, — что все это очень опасно. И я на сто пятьдесят процентов согласна, что людям лучше во все это не лезть.

Но вот хоть убейте меня. Я дважды лицом к лицу сталкивалась с призраками, желавшими мне смерти. Ужасает ли меня после этого мысль о двенадцатилетках, которых записали в сатанисты? Не смешите.

— Кто еще хочет выступить? — спросил Бен и посмотрел прямо на меня.

О нет. Я прислонилась к спинке стула и попыталась выдавить из себя убедительную виноватую улыбку.

И тут Меган проговорила: «Ну ладно» — и направилась к трибуне, чем привела меня в полнейший шок.

— Привет… Я Меган.

Я смотрела на нее, хмурилась и ничего не могла с этим поделать, хоть и знала, что она обязательно это заметит.

— Как многие из вас уже знают, у меня есть проблема, — начала она. — Я борюсь с ней и всем сердцем хочу оставить позади все плохое. Но что же делать… со всем хорошим?

Я так сильно вцепилась в свои джинсы, что побелели кончики пальцев.

Мама Меган была призраком. Добрым призраком. Их мало, но все-таки иногда они встречаются. В конце концов мама Меган помогла спастись нам всем: своей дочери, мне, моей семьи и десяткам людей, которых убила бы Кейси, не сумей мы остановить злого духа, жившего в ее кукле.

Как можно было склонять дочь к тому, чтобы она предала память собственной матери? И как Меган могло прийти в голову, что это правильно? Если бы в этот момент мы были вдвоем, я бы сразу сказала ей не выдумывать глупости — память о матери просто не может быть чем-то плохим.

Но в «Светлом пути» все было устроено иначе.

Бен вздохнул и провел рукой по своим волосам, так что они растрепались в разные стороны.

— Если что-то не относится к нашему миру, — сказал он со снисходительным сожалением, — значит, оно относится к другому миру. А если что-то относится к другому миру…

— То оно не для нас, — без энтузиазма закончили за него несколько человек из зала.

Судя по виду Меган, она очень хотела объяснить свою мысль:

— Но…

— Ты можешь оставить дверь открытой для своих «друзей», — сказал Бен, показав пальцами кавычки. — Но правда заключается в том, что сквозь эту дверь может войти кто угодно. И откуда тебе знать, что эти твои друзья действительно те, за кого себя выдают? Тем, кто не принадлежит нашему миру, свойственно обманывать и предавать нас.

— Вы правы, — проговорила Меган едва слышно.

Бен похлопал ее по плечу, и мне захотелось ударить его по руке.

И тут он словно почувствовал мою злость и посмотрел прямо мне в глаза.

— А ты, Алексис? Не хочешь чем-нибудь поделиться сегодня?

Я хотела. Я бы с удовольствием рассказала Бену, как узко он мыслит. А еще, как глупо и несправедливо огораживать Меган от ее воспоминаний. Я бы привела парочку сочных слов, которые пришли мне в голову, когда Бен рисовал пальцами кавычки. Ну и сказала бы, куда он может засунуть свою коробку с контрафактными безделушками.

— Нет, — покачала головой я. — Не думаю, что это произойдет.